Подводя итог вышесказанному, можно отметить, что период от принятия решения до начала боевых действий был слишком затянут. Более сложная процедура принятия решений в Эллинской лиге создавала бюрократические затруднения для вступления постановлений в силу, особенно, когда вопрос касался объявления войны. Подобные препоны порождали опасную тенденцию давления на государства, чей политический курс не совпадал с официально провозглашенным. Поэтому едва ли будет чрезмерно смелым наше утверждение, что ориентация лиги на мир устраивала далеко не всех участников союза, но к их числу не следует относить македонского царя.
Ни один шаг царя накануне войны нельзя истолковать как желание как можно быстрее начать боевые действия. Даже убийство промакедонских лидеров в Спарте до начала заседания синедров в Коринфе не повлекло ответных действий со стороны Филиппа. Он не расценил их как угрозу лиге, поскольку только это условие договора давала ему право вмешиваться во внутренние дела других государств. В Коринфе он выслушал решение синедров и принял его к исполнению, как и следовало поступить гегемону. В переворотах в Пелопоннесе он участия не принимал, Полибий не преминул бы с возмущением сообщить об этом факте. Все мысли Филиппа после ратификации решения о войне были заняты практической стороной дела — мобилизацией армии и планами предстоящей кампании.
Глава II.
Принципы набора и состав союзных войск
1. Войска Эллинской лиги
Мирное состояние с осени 220 до весны 219 г. каждая из сторон использовала для сплочения единого фронта союзников перед лицом врага, разработки планов военных кампаний и мобилизации основных сил. Последний вопрос следует рассмотреть особо, чтобы иметь возможность реально оценить военный потенциал сторон и перспективы выбранной ими тактики ведения войны.
Поскольку наш основной источник дает разрозненные упоминания о принципах комплектования армий и их численности, представляется целесообразным не только рассмотреть силы противников по отдельности, но и вновь обратиться к данным, сохранившимся от периода существования Коринфских лиг, ибо некоторые аналогии позволяют дополнить туманные сведения Полибия. Однако не следует забывать и о наличии существенных отличий между обстановкой в Греции в конце IV в. и в конце III в., что не могло не отразиться на поднятых в этой главе вопросах.
Все три объединения — Коринфские лиги 338, 302 гг. и Эллинский союз 224 г. — были втянуты в крупные военные конфликты. Основным решением совета лиги в 337 г. стало провозглашение войны против Персии (Diod., XVI, 89). Знаменитый Восточный поход осуществил сын Филиппа II, Александр. В 301 г. Деметрий Полиоркет с новыми союзниками отправился воевать против Кассандра, а затем перебросил войска к Ипсу, где произошло решающее сражение с коалицией диадохов (Diod., XX, 110, 4). А в 220 г. Филипп V, как глава Эллинской лиги, начал так называемую Союзническую войну против Этолии (Polyb., IV, 25–30).
В 338 г. вопрос о войне и назначении стратега-автократора решал общий совет — синедрион (Diod., XVI, 89, 3). Такое же постановление после смерти Филиппа II признало Александра гегемоном союза и стратегом-автократором (Arr., 1, 1, 2; Diod., XVII, 4, 1; 4, 9; Plut. Alex., 14; Just., XI, 2, 5). Обладая титулом стратега-автократора, царь самостоятельно определял стратегию и тактику военных действий, не отчитываясь за свои действия перед синедрионом эллинов. Впрочем, во время Восточного похода Александра Македонского это было бы просто невозможно по причине удаленности театра военных действий от Греции.
Относительно различия между этими титулами македонского царя — «гегемон» и «стратег-автократор» — наиболее убедительное объяснение дал У. Вилькен, который считал, что титул «гегемона» не давал сам по себе высшее командование в персидской войне главе лиги, но был пожизненным, а титул «стратега-автократора», который означал командование с неограниченными полномочиями, царь получил лишь на время войны, оставаясь вместе с этим и гегемоном[221]. Что касается лиги 224 г., то такого разграничения в титулатуре в источниках не встречается, что позволяет предполагать значительное развитие союзных институтов к концу III в., когда положение гегемона стало подразумевать неограниченную власть командующего.
221