В отличие от своих врагов — Ахейского союза прежде всего — этолийцы не имели возможности привлечь на свою сторону силы, подобные Эллинской лиге. Этолийцы вели военные действия, как правило, общесоюзным ополчением, которое состояло из контингентов отдельных общин. При всей этнической разнородности такого ополчения оно предстает в описании Полибия как единая и монолитная армия, где соблюдался принцип единоначалия[271]. Историк говорит, что этолийцы не любят сражаться правильной фалангой, предпочитая рукопашные поединки (Polyb., IV, 8, 10). Н. Хэммонд даже считает[272], что у них-был недостаток тяжелой пехоты и они были способны вести лишь партизанскую войну. Другие исследователи не согласны с этим, полагая, что состав этолийской армии был примерно таким же, как и у других греческих государств, лишь процент пельтастов в общей массе пехоты был несколько выше[273].
Этолийцы, видимо, не имели постоянно действующего отборного войска — эпилектов. Как было отмечено С. К. Сизовым[274], звание «эпилектархов», казалось бы, свидетельствует о наличии такого корпуса воинов, но довольно обширная литературная традиция ничего не сообщает о существовании подобного подразделения. Всякий раз, когда для выполнения какой-то операции требовался отборный отряд, он формировался только накануне планируемой акции и только на время ее осуществления. Как бы часты и опустошительны ни были набеги таких отрядов под руководством отдельных предводителей, без общесоюзного постановления о войне Этолия считалась пребывающей в мире.
От других греческих государств Этолия отличалась тем, что предоставляла своим гражданам право на грабеж соседних территорий не только в ходе военных действий, но и в период мира или, как говорит Дж. Ларсен[275], «они грабили суда любой страны, в любое время и без какого-либо права на это». Полибий (XVIII, 4, 8) по этому поводу приводит речь македонского царя Филиппа V на переговорах с Титом Квинкцием Фламинином в 197 г. Обращаясь к этолийскому представителю, царь сказал: «Много раз я и прочие эллины обращались к вам через послов с требованием отменить закон, дающий право громоздить добычу на добычу, а вы отвечали, что из Этолии скорее будет изъята Этолия, чем этот закон». Поскольку Тит Квинкций не понял этой фразы, Филипп пояснил, что «у этолийцев есть обычай грабить не только народы, с которыми они ведут войну, и их земли, но и под видом помощи обеим враждующим сторонам, ведущим войну между собой, грабить земли обеих» (Polyb., XVIII, 5, 1–2). Естественно, все греки практиковали грабеж, но если в ходе войны он был уместен, то в мирное время к нему прибегали нечасто. Этолийцы же вызывали массовое недовольство не самим фактом грабительских рейдов, а тем, что своими действиями превращали мирное время в военное.
Этолийцы могли выставить на поле боя довольно значительные силы. Диодор говорит, что во время войн диадохов этолийцы располагали от 7 до 12 500 человек (XVIII, 9, 5; 24, 2; 38, 1). В дальнейшем союз разрастался, его армия должна была заметно увеличиться. Для периода Союзнической войны можно привлечь данные 218 г., когда стратег этолийцев Доримах увел в поход «половину ополчения» (Polyb., VI, 5, 1). В числе оставшихся были 3.000 человек в районе Ферма, 3.000 пехоты и 400 всадников составляли гарнизон Страта и какие-то силы должны были находиться в других городах. Приблизительный подсчет показывает, что этолийские силы в тот период насчитывали около 15.000 солдат. Позднее, в битве при Киноскефалах, этолийцы выставили 6.000 пеших и 400 всадников (Plut. Flamin., 7). Примечателен и тот факт, что при описании разгрома Ферма македонским войском, Полибий упоминает (V, 8, 9) о «хранившихся в портиках» многочисленных комплектах вооружения, из которых македоняне 15.000 уничтожили, а «самые дорогие» унесли с собой. По мнению С. К. Сизова[276], такое количество оружия не могло быть просто трофеями, посвященными богам. Это был союзный арсенал. Цифра, приведенная историком, весьма внушительная, что косвенно подтверждает большие размеры этолийского ополчения.
Вполне правдоподобно предположение, что общая численность сил, сражавшихся на этолийской стороне, в этой кампании могла достигать даже 20–25.000 воинов. Подобные данные подтверждаются подсчетами В. Швана. Хотя подсчеты с использованием его таблицы затруднены тем обстоятельством, что этолийцы, например, контролировали не всю Фокиду, или тем фактом, что немецкий исследователь для конца IV в. представляет Кефаллению и Закинф как одну единицу, а в нашем распоряжении есть четкое указание на союз с Этолией кефалленян, в то время как Закинф, видимо, подчинился Филиппу. Кроме того, Спарта не входила в Коринфский союз; ее войска не были представлены в списке. Поэтому, если взять за основу, что акарнанцы, фокидяне, локры и фтиотидские ахейцы выставляли по 2.000 человек, Этолия, Элида и, возможно, Дорида — по 5.000, а Амбракия — 1.000, то получится предположительно 24.000 воинов. Однако такие силы в этой войне не собирались. Этолия, Элида и Спарта совместных операций не организовывали. Этолийский стратег обычно имел в своем распоряжении большую часть своего войска, а отдельные командиры действовали маленькими отрядами. Например, Эврипид зимой 219 г. вел за собой в Пелопоннес всего 2.200 человек (Polyb., IV, 68,1).
271
273
275