— Мы в двух световых годах от дома, — спокойно произнесла она. — Без реактора, а значит, обездвижены. На предельной скорости до нас лететь около пятнадцати лет. Запасов энергии хватит, чтобы протянуть в капсулах два года, и это если не посылать сигнал бедствия. А если послать, то в капсулы вообще не имеет смысла укладываться. По сути, это будет массовый суицид.
— То есть попытка связаться с Землей, — уточнил физик, — сводится для нас, в общем-то, к одному — к просьбе забрать наши тела?
Ответа не последовало.
— Если откровенно, — сказал Вершинин, — нам и это не удастся. Компьютер не позволит потратить последние ресурсы на сеанс дальней связи.
— А обойти протоколы защиты нельзя? — удивился Ильин.
— Можно, если выйти в открытый космос и подключить ретранслятор напрямую. Но толку-то?
Опять повисла гнетущая тишина, и в этот раз она длилась беспардонно долго. Время высасывало из людей все эмоции — любовь, радость, смех, гнев, грусть, отрицание, принятие… Экипаж «Марка-10», мягко говоря, пребывал в шоковом состоянии.
— Нет, господа, — не выдержал физик, — мы хороним себя преждевременно. Из любой ситуации есть выход. Нужно говорить, нужно начать делать хоть что-нибудь.
— Что? — тяжело выдохнул капитан Сопкин. — Мы в западне. И я… — его голос дрожал, тревожные пальцы теребили воротник, — я хотел сказать… Должен сказать, это я всех подвёл.
— Ой, ради всего святого, капитан, бросьте это самобичевание! — воскликнула Алла Марр. — Мы тут все хороши. По сути, мы все голосовали за это маленькое путешествие. Все поддались алчности.
— Не все, — угрюмо буркнул физик.
— Да, Владимир Иванович, извините, забыла — только вы у нас святым оказались.
— Богатым, а не святым, — поправил второго пилота Балычев.
— Только вот не нужно тыкать мне моим положением в обществе! — взвился Ильин. — Я не виноват, что обладаю внушительным счётом в банке. Я не виноват, что за мои открытия государство щедро мне платило. Я работал, господа. Долго и усердно работал, чтобы у меня было всё.
— И как вам это «всё» сейчас поможет? — презрительно фыркнул Балычев. — Имея, как вы изволили выразиться, «всё», вы делите этот саркофаг с нами, работягами и быдлом.
— Говори за себя, — зашипела на Балычева Валерия Мирская.
— Ой, да, извините, пожалуйста, забыл, что у нас на борту ещё есть недотрога голубых кровей. К слову, не забудь…те, что задохнешься ты здесь, дыша тем же воздухом, что и все.
— Андрей, действительно, заткнись, — Медведев посмотрел на всё больше распаляющегося Балычева тоскливым безучастным взглядом. Тот расценил этот взгляд как слабость.
— А то что? Ну что, Витя? Убьёшь меня?
— Нет, мужики, ну вы сейчас серьезно? — между двумя операторами встал Денис Корнеев. — Мы ещё не испытываем гипоксии, чтобы списать всё на неё. Вы ведёте себя непрофессионально. Да, есть проблема. Она очень серьезная. Но у нас на борту есть квалифицированные люди, способные к рациональному анализу ситуации.
— Да нет у нас ничего и никого! — злобно сверкнув в сторону инженера глазами, сказал Балычев. — Нет у нас ни времени, ни воздуха, ни шансов. И людей адекватных тоже нет. Кто тут может встать и сказать, что знает наперёд, как выбраться из этой задницы? Молчите? То-то же. Все эти хваленые физики, геологи, пилоты… Или, может, ты, электрик-самоучка, знаешь, что нам делать? Или ты, медичка?
Валерия Мирская смотрела на Балычева, уже не скрывая своего презрения. Обстановка накалялась. Боясь потерять контроль над ситуацией, капитан всё же встал и сурово посмотрел на Балычева.
— Сядь, Андрей. Сядь и замолчи.
— Или что?
— Или мне действительно придётся заткнуть твой поганый рот. Я на этом судне всё ещё капитан.
— А, ну если вы капитан, то, СЭР, может, расскажете своим подчинённым о том, что планируете делать?
Тем не менее Балычев капитана послушал. Смачно сплюнув на пол, он уселся на кресло в дальнем конце кают-компании, всем своим видом демонстрируя презрение к окружающим. Неожиданно для всех в центр помещения вышел геолог Васильев. Маленький, полноватый, с залысинкой, покрытой мелкими капельками пота, он выглядел сейчас так, словно вот-вот расплачется. Трясущейся рукой он выудил из нагрудного кармана платочек и вытер пот со лба и головы.
— Д-друзья… — дрожащим от волнения голосом заговорил геолог. — М-мы все оказались в непростой ситуации — это правда. И правда то, что сказал наш дорогой к-коллега, — Васильев выразительно поглядел в сторону Балычева, но, поймав его ненавидящий взгляд, поспешил отвести глаза в сторону. — У нас д-действительно нет времени, нет р-реактора, а скоро не будет и к-кислорода. Если рассматривать ситуацию под таким углом, то у нас действительно нет никаких шансов.