Герцог Орлеанский спустился с трибуны под гром аплодисментов. И, после речей Силлери и Робеспьера, Национальное собрание постановило, что члены королевской семьи не будут лишены их гражданских прав.
Затем были немедленно решены два других вопроса, являвшихся следствием этого постановления.
1°. Могут ли члены королевской семьи занимать должности по представлению исполнительной власти?
Ответ. — Да, за исключением должностей в кабинете министров; командовать войсками и исполнять обязанности послов они могут только с согласия законодательного корпуса.
2°. Будут ли они носить какие-либо особые звания и какими будут эти звания?
Ответ. — Члены королевской семьи, призванные к возможному наследованию трона, будут носить то имя, какое указано в их свидетельствах о рождении, и звание французского принца.
Документы, законным порядком удостоверяющие их рождение, смерти и браки, будут представлены законодательному корпусу и должны храниться в его архивах.
Эти два решения сохранили за герцогом Шартрским возможность занимать с согласия законодательного корпуса командные должности в армии.
Вместо одной должности он получил целых две.
Одиннадцатого сентября 1792 года он был назначен генерал-лейтенантом и начальником гарнизона Страсбурга. Ему было в то время восемнадцать лет.
Он согласился на звание генерал-лейтенанта, но отказался стать начальником гарнизона Страсбурга.
И тогда, в соответствии с его собственным желанием, он был возвращен в Мецскую армию, под начальство генерала Келлермана.
Юный принц поспешил отправиться к месту назначения и предстать перед своим новым начальником, который оглядел его с головы до ног и, обратив внимание на его возраст, не мог удержаться от слов:
— Черт побери, сударь! Вы первый восемнадцатилетний генерал, которого я когда-либо видел; и что же вы такого чертовски важного сделали, чтобы стать генералом?
— Я всего лишь родился сыном того, кто сделал вас полковником, — ответил юный герцог.
— Ну, если дело обстоит так, — промолвил Келлерман, — я рад видеть вас под своим начальством.