Наконец, возвращаясь через Або, молодой принц пересек Финляндию и, осмотрев вплоть до реки Кеми поля сражений русских со шведами, снова приехал в Стокгольм, где, как мы уже сказали, на границах цивилизованного мира его ожидали преследования.
Несмотря на поддержку, которую предлагал ему герцог Сёдерманландский, наш путешественник снова взял в руки дорожный посох, покинул Швецию и отправился в Гольштейн, на встречу с Дюмурье, ожидавшим его там с огромным нетерпением.
Дюмурье дал ему отчет о своих обращениях к Шаретту, к Пюизе и даже к Бёрнонвилю, который незадолго до этого вернулся во Францию, обмененный вместе с четырьмя комиссарами Конвента и Друэ на принцессу Марию Терезу.
Между тем г-жа де Жанлис затосковала в изгнании, то ли полагая, что у нее появился повод жаловаться на своего воспитанника, то ли надеясь, что, если со стороны покажется, будто она порвала с ним, это откроет ей двери во Францию. И вот тогда из глубинки Гольштейна она написала ему письмо — несколько жесткое, несколько суровое, но, тем не менее, бросающее яркий свет на характер человека, чью историю мы теперь пишем.[6]
Пока длилась вся эта одиссея, во Франции совершились грандиозные события.
Обвинявшие герцога жирондисты и предавшие его монтаньяры, на короткое время пришедшие к согласию по этому вопросу, очень скоро поссорились.
Камнем преткновения послужил Марат.
Привлеченный по требованию Жиронды к суду в связи с разграблением лавочников, он был оправдан, на руках вынесен из зала судебных заседаний и вернулся в Конвент, чтобы вступить в чудовищный союз с Шометтом, Робеспьером и Дантоном и устроить вместе с ними знаменитое восстание Коммуны, которое повлекло за собой события 31 мая, а точнее, 2 июня, то есть предание суду членов Комиссии двенадцати, изгнание жирондистов и арест г-жи Ролан.
После этого развернулись другие события, быстрые, как горные реки, губительные, как лавины.
Шарлотта Корде убила Марата и была казнена.
Мария Антуанетта была предана суду, приговорена к смерти и казнена.
Герцог Орлеанский был предан суду, приговорен к смерти и казнен.
Двадцать один депутат, которых именовали бриссотинцами, жирондистами, федералистами и изгнали 2 июня, были преданы суду, приговорены к смерти и казнены.
Шабо, Барер, Лакруа, Демулен, Дантон, Эро де Сешель, Фабр д’Эглантин и другие кордельеры были преданы суду, приговорены к смерти и казнены.
Принцесса Елизавета, сестра Людовика XVI, эта святая, эта мученица, была предана суду, приговорена к смерти и казнена.
Наконец, Робеспьер, Сен-Жюст, Леба́, Анрио и восемнадцать других якобинцев в свой черед были преданы суду, приговорены к смерти и казнены.
И тогда начинается реакция.
Снова бросим взгляд на этот кровавый период массовых расстрелов в Лионе, «потоплений» в Нанте и отвоевания Тулона у англичан генералом Дюгомье, а точнее, Бонапартом.
Мы видим, как среди всех этих событий пробивают себе дорогу люди, которые вскоре создадут Империю: Журдан, Клебер, Лефевр, Бернадот, Монсе, Ожеро.
Вслед за революционными казнями происходят казни контрреволюционные: казнены Каррье и Фукье-Тенвиль.
Колло д'Эрбуа, Бийо-Варенн, Амар и Вадье отправлены в ссылку.
Затем происходят события 13 вандемьера, где снова появляется Бонапарт, чтобы предвозвестить Наполеона.
Конвент уступает место Директории.
И произошло это вовремя: тюрьмы, в которых содержались девять тысяч узников, грозили лопнуть, если бы в них попытались заключить кого-нибудь еще.
Луидор стоил две тысячи шестьсот франков ассигнатами.
Но при этом Вандея усмирена, Бернадот разбил русских в Швейцарии, Клебер разбил австрийцев на Рейне, а Бонапарт готовится совершить свою блистательную кампанию в Италии.
Между тем никто не может предвидеть будущего Франции. Среди членов Директории ни один не расположен к герцогу Орлеанскому. Шаретт, на которого рассчитывали орлеанисты, расстрелян. Силлери, их парижский агент, гильотинирован вместе с жирондистами.