Не напоминает ли вам это Мазарини, показывающего свои иссохшие ноги Анне Австрийской и умирающего от изнурения через год после мирных переговоров в Испании?
И заметьте, что все это происходило еще до того, как стали поступать новости о волнениях в Ниме, Алесе, Клермоне, Каркасоне и Гренобле; в том самом Гренобле, где впервые проявил себя г-н Морис Дюваль, которому предстояло полностью лишиться популярности после того, как он арестовал в Нанте герцогиню Беррийскую.
Все знают, что произошло в Гренобле: из-за карнавальной шутки, из-за кошачьего концерта у дверей префектуры были ранены двадцать пять или тридцать человек.
Три или четыре дня волнений закончились уходом из города 35-го пехотного полка, которому горожане ставили в вину то, что он исполнял приказы префекта.
Для Казимира Перье это было поражением, а Казимир Перье не допускал поражений.
Генерал-лейтенант Сен-Клер, позволивший, дабы избежать дальнейшего кровопролития, передать сторожевые посты национальной гвардии, был отстранен от должности.
Господина Леспинасса, начальника гарнизона, перевели в резерв.
Полковника Шантрона, начальника артиллерии, сместили с его поста.
И, наконец, генерал-лейтенант Юло, доверенный человек короля в Шербуре, получивший в свое время поручение поднять народ в Нормандии и следить за тем, чтобы Карл X бесповоротно покинул землю Франции, генерал-лейтенант Юло, давший 35-му пехотному полку приказ покинуть Гренобль, был по этой причине отправлен в Мец, что стало перемещением, равносильным опале.
Совсем напротив, г-н Морис Дюваль получил поздравление непосредственно от Луи Филиппа, а маршал Сульт в приказе по армии поблагодарил 35-й полк от имени короля и Франции.
Так стоит ли после этого удивляться ярости 35-го полка, проявленной им на улице Транснонен? Не штыки становятся причиной побоищ, а подобные приказы.
В Палате депутатов поднялся большой шум. Казимир Перье заявил, что волнения в Гренобле устроило сборище, замыслившее убийство короля. По его утверждению, какие-то люди кричали под окнами префекта: «Долой правительство!» и «Да здравствует республика!»
Затем, выступая в поддержку министра, г-н Дюпен-старший заявил, со своей стороны, что солдат оскорбляли, что на них нападали и что они пустили оружие в ход лишь будучи доведенными до последней крайности и в тот момент, когда его стали вырывать у них из рук.
Совсем напротив, Гарнье-Пажес, лучше осведомленный, заявил, что солдаты пошли в штыки на граждан, не сделав полагающегося предупреждения, и, следовательно, граждане подверглись избиению.
Так что никто из депутатов не знал, на чьей стороне правда, и даже самые пылкие из них не решались обвинить во лжи премьер-министра и председателя Палаты, как вдруг был обнародован доклад городской администрации Гренобля, удостоверяющий:
что участники маскарада 11 марта никоим образом не замышляли убийства короля;
что нигде не звучали крики «Да здравствует республика!» и «Долой правительство!»;
что префект, г-н Морис Дюваль, действительно отдал полицейским комиссарам приказ окружить и арестовать собравшихся;
что никакого установленного законом предупреждения сделано не было;
что после событий 12 марта лишь один солдат 35-го полка был доставлен в госпиталь, причем 16 марта и вследствие воспаления, ставшего следствием полученного им удара ногой;
что на месте скопления людей не имелось камней, которые можно было бы бросать в солдат;
что среди ранений, полученных гражданами, четырнадцать были получены сзади;
и, наконец, что события 13 марта стали неизбежным следствием сильного раздражения умов, вызванного очевидным нарушением законов.
Однако это не помешало 35-му полку вернуться в Гренобль под гром барабанов, с оркестром впереди, с пушками в середине и с зажженными фитилями.
В разгар этих тревог куда более страшная новость заставила вздрогнуть столицу.