Ответы Жанна в ходе допроса являются образцом чистосердечия, мужества и лаконичности.
«Вопрос. — Участвовали вы в погребальном шествии пятого июня?
Ответ. — Да, сударь.
Вопрос. — По возвращении вы кричали "К оружию!"?
Ответ. — Да, как это делали все национальные гвардейцы.
Вопрос. — Около пяти часов пополудни вы были на перекрестке Сен-Мерри?
Ответ. — Да.
Вопрос. — С оружием?
Ответ. — Да, сударь, с ружьем, которое я принес из дома.
Вопрос. — Вы участвовали в возведении баррикады?
Ответ. — Да; два национальных гвардейца были убиты возле меня на бульваре; в нас стреляли без всякого повода с нашей стороны, и мне показалось, что, подвергшись нападению, мы имеем право защищаться.
Вопрос. — Вы командовали огнем?
Ответ. — Нет, сударь; мне в поясницу угодила пуля и опрокинула меня; тем не менее я поднялся и выстрелил из ружья, но всего один раз, поскольку нападавшие обратились в бегство.
Вопрос. — Да, но они вернулись и застали вас на том же месте?
Ответ. — Я не хотел покидать своих товарищей.
Вопрос. — И вы всю ночь оставались на баррикаде?
Ответ. — Да, сударь.
Вопрос. — И вы стреляли?
Ответ. — Да, стрелял.
Вопрос. — Вы раздавали патроны?
Ответ. — Да, сударь.
Вопрос. — Где вы брали патроны?
Ответ. — В патронных сумках убитых солдат.
Вопрос. — Назавтра вы стреляли весь день?
Ответ. — Да, сударь, весь день.
Вопрос. — Вы были в числе тех, кто в конце атаки стрелял из окон дома номер тридцать?
Ответ. — Да; когда солдаты захватили баррикаду, у нас больше не было патронов, а иначе бы мы там остались; в итоге мы ушли оттуда, со штыками наперевес прорвавшись сквозь ряды пехоты».
Следует сказать также, что Жанна превосходно поддерживала его мать; этот новоявленный Гракх обрел новоявленную Корнелию, наделенную не благородным именем, как античная Корнелия, а благородным сердцем.
Вот письмо, которое она написала сыну и которое сохранил для нас Луи Блан.
Оно было вручено Жанну накануне судебных прений:
«Твоя мать будет слушать тебя сегодня и все остальное время судебных прений. Из того, что тобой было до сих пор произнесено, ты еще ни у кого ничего не позаимствовал. Человек, повторяющий слова из чужой речи, не может постичь чувств, теснящихся в глубине сердца того, кто говорит лишь в соответствии со своими убеждениями. Я отдаю должное добрым намерениям г-на П. и других. Страх увидеть тебя потерпевшим неудачу заставляет их сомневаться в твоих дарованиях, но я-то знаю их!.. По крайней мере, я знаю их достаточно для того, чтобы понимать, на что ты способен!.. В такой критический момент необоснованное неверие в самого себя явилось бы пятном на столь безупречной репутации, как твоя. Защищай свою правоту; дай знать, насколько это будет в твоих силах, что ты находился в обстоятельствах законной обороны, будь прост и великодушен, щади своих врагов, насколько это тебе удастся; доверши мое счастье, пусть я услышу, как общественное мнение скажет: "Он был столь же велик в поражении, сколь храбр в опасности". Пусть душа твоя поднимется на высоту твоих поступков. О, если б ты только знал, сколь горда я тем, что произвела тебя на свет! Не опасайся слабости с моей стороны, ибо твоя великая душа обладает даром возвышать мою.
Прощай! Хоть мы и разлучены, душа моя не покидает тебя».
Суд присяжных вынес решение.
Жанн был приговорен к депортации;
Россиньоль — к восьми годам тюремного заключения;
Гужон и Вигуру — к шести годам лишения свободы;
Рожон — к десяти годам каторжных работ, без выставления у позорного столба;
Фуркад — к пяти годам заточения.
Вот имена тех, кто был оправдан: Леклер, Жюль Жуанн, Фрадель, Фальси, Метиже, Буле, Конийо, Дюминере, Мюлетт, Мари, Ренуф, Куаффю, Гримберт, Жантийон, Фурнье, Луиза Антуанетта Александр.