Герцогиня имела неосторожность предложить ему подняться в мансарду, которую мы уже описали и, которая, как было сказано, служила ей тайником.
Принцесса и Дёйц совещались до восьми часов вечера.
Вторая встреча была назначена на 6 ноября, в том же месте.
LX
Утром 6 ноября Дёйц явился к г-ну де Бурмону, сообщил ему, что вечером должен увидеться с герцогиней, и всячески уговаривал его присутствовать на этой встрече.
Дёйц хотел, чтобы маршала задержали одновременно с герцогиней; однако г-н де Бурмон принял решение покинуть Нант и, к счастью для себя, ничего не сказав о своих планах Дёйцу, уехал из города около пяти часов вечера, хотя болел в то время горячкой и, чтобы держаться на ногах, нуждался в дружеской руке.
Между тем власти приняли все необходимые меры, поскольку как раз в этот вечер предстояло арестовать герцогиню Беррийскую.
В назначенный час Дёйц был допущен к принцессе. На сей раз он был совершенно спокоен, и герцогиня не заметила в нем никакого волнения. В ходе их беседы в комнату вошел какой-то молодой человек и вручил герцогине письмо, в котором ей сообщали, что она предана.
Герцогиня передала письмо Дёйцу.
Негодяй настолько хорошо владел собой, что ни одна черточка в его лице не дрогнула, и он удалился, заверяя принцессу в своей преданности и верности.
Однако дом был оцеплен, и уличная дверь, затворившаяся за спиной Дёйца, тотчас же распахнулась снова, открывая проход для солдат во главе с комиссарами полиции, которые с пистолетами в руках бросились в дом.
Тем не менее дом был захвачен не настолько быстро, чтобы герцогине Беррийской, мадемуазель Стилит де Керсабьек, г-ну де Менару и г-ну Гибуру не хватило времени укрыться в их тайнике.
Когда жандармы ворвались в комнату, все четверо исчезли.
На первый взгляд казалось, что в доме никого нет, кроме сестер Дюгиньи, г-жи де Шаретт и мадемуазель Селесты де Керсабьек.
Господин Морис Дюваль тотчас же распорядился провести самый тщательный обыск дома.
Местом самых настойчивых поисков стала прежде всего комната, указанная Дёйцем как приемная герцогини.
В итоге никого так и не нашли, но, поскольку все были уверены, что герцогиня не покидала дом, было решено, что он будет занят солдатами до тех пор, пока ее не обнаружат.
В мансарде остались два жандарма; генерал Дермонкур, военный комендант города Нанта, его секретарь Рускони и префект, г-н Морис Дюваль, обосновались на втором этаже.
Герцогиня Беррийская и ее товарищи, отделенные от тех, кто их искал, простой перегородкой, незримо присутствовали на состоявшемся совете и с подлинным отчаянием услышали принятое решение.
Вскоре тайник заполнила невыносимая жара. Это двух жандармов, оставшихся караулить в комнате, начал одолевать холод и, пытаясь бороться с ним, они разожгли камин, пустив в ход пачки «Ежедневной», обнаруженные ими на маленьком столике возле окна.
Какое-то время узники все же держались; они дышали при помощи небольшого отверстия, к которому каждый из них поочередно прижимался губами; но в конце концов противостоять долее огню стало невозможно: от раскаленной докрасна чугунной доски он перекинулся на подол платья герцогини.
Мадемуазель Стилит де Керсабьек крикнула первой: — Мы выходим, уберите огонь!
Жандармы сильно удивились: им было непонятно, откуда доносится голос. Тем не менее, подчинившись приказу, они выгребли огонь из камина, и каминная доска, по которой ударил ногой г-н Гибур, распахнулась.
Еще несколько минут, и узники задохнулись бы.
Пока они покидали свое укрытие, переползая через обжигающий очаг, генерала Дермонкура известили о случившемся, и, когда он вошел в комнату, все четверо уже выбрались из тайника.
Герцогиня была одета в платье из зеленой шерстяной материи, которую называют неаполитанской; его подол, как мы уже говорили, полностью обгорел.
Поверх этого платья на ней был фартук из черного шелка. В карманах фартука и платья находилось тринадцать с половиной тысяч франков золотом, которые она поспешила отдать жандармам.
Ноги ее были обуты в плетеные домашние туфли.
Она провела в этом тайнике шестнадцать часов.
Увидев генерала, она бросилась к нему и воскликнула:
— Генерал, я вверяю себя вашей порядочности!
— Сударыня, — ответил генерал, — вы находитесь под охраной французской чести!
Через день, 8 ноября, герцогиня поднялась на борт небольшого военного брига «Капризница», находившегося под командованием капитана Молье.