И тогда, дабы заставить замолчать даже самых недоверчивых, правительство решило, что герцогиня Беррийская, безоговорочно признанная беременной, рожать будет прилюдно и об этих родах будет составлен протокол.
Соответственно, г-н Денё, акушер герцогини, был отправлен в Блай, куда он и прибыл 24 марта 1833 года.
Трудность заключалось в том, чтобы добиться от узницы согласия на такие прилюдные роды.
Удерживали ее два обстоятельства:
во-первых, позор, к тому же наносивший смертельный удар ее партии;
во-вторых, страшно сказать, опасение, что, когда этот позор станет публичным, награда за него, то есть свобода, ускользнет от нее.
В отношении второго обстоятельства генерал Бюжо попытался успокоить ее; он дал слово, а все знали, что данное им слово никогда не нарушалось, и заявил, что если король не сдержит своего обещания, то он сдержит свое, откроет ворота цитадели, захватит корвет «Капризница» и самочинно доставит герцогиню Беррийскую на Сицилию.
Несмотря на это обещание, герцогиня отвергла все предложенные ей пути соглашения и написала генералу следующее письмо:
«Я могу быть лишь благодарной Вам, генерал, за те побудительные причины, какие продиктовали Вам предложения, которые Вы мне сделали; при первом чтении я решила ответить на них отказом и, поразмышляв над ними, не изменила своего мнения: я определенно не буду обращаться ни с какими просьбами к правительству; если правительство полагает обязательным выставить условия для моего освобождения, столь необходимого для восстановления моего здоровья, полностью разрушенного, то пусть оно сообщит мне о них письменно; если эти условия окажутся совместимы с моим достоинством, я решу, можно ли мне будет согласиться с ними, В любом случае, я не могу забыть, генерал, что Вам всегда удавалось присоединять к исполнению возложенных на Вас обязанностей уважение, которое следует оказывать несчастью, и хочу выразить Вам за это свою признательность.
Понятно, почему узница требовала, чтобы об условиях, которыми правительство обставляло ее освобождение, ей было сообщено письменно.
И тогда было решено обойтись без ее согласия.
Утром 24 апреля в комнату герцогини вошел генерал Бюжо, держа в руках нечто вроде протокола, с содержанием которого он ее ознакомил; это было решение о том, что роды будут прилюдными.
Лицами, которым надлежало присутствовать на них, были:
в первую очередь, супрефект округа Блай; затем мэр, затем его заместители, председатель суда, мировой судья, командир национальной гвардии и два хирурга — господа Дюбуа и Меньер.
Всем этим свидетелям следовало войти в комнату узницы при первых же криках, которые она издаст; они должны были удостоверить личность принцессы, записать ее ответы и удостоверить ее умолчания; в том случае, если она будет кричать во время родовых схваток, свидетелям надлежало взять эти крики на заметку; значение придавалось даже пискам ребенка, и их необходимо было отметить в протоколе; кроме того, свидетелям вменялось в обязанность осмотреть спальню, кабинеты, шкафы, секретеры, ящики комодов и даже кровать принцессы, дабы убедиться, что в ее покоях нет новорожденного ребенка.
При оглашении этого длинного перечня, каждое слово которого вызывало краску на лице принцессы, она оставалась почти бесстрастной, но, когда генерал добавил, что в гостиной, примыкающей к ее спальне, будут находиться два стражника и дверь в спальню останется открытой, герцогиня вспылила:
— Ну, это уже чересчур, сударь! Уходите!
С этими словами принцесса бросилась из гостиной, где она находилась, в свою спальню и с силой захлопнула за собой дверь.
Несколько минут спустя она уже лежала в постели — лицо ее посинело, губы были перекошены, и все ее тело била лихорадочная дрожь.
На протяжении почти целого дня ребенок не шевелился, и все подумали, что он мертв.
Многие гневно возмущаются по поводу страданий, которые Мария Антуанетта претерпела в Тампле; однако Мария Антуанетта отстаивала в Тампле лишь свою жизнь, в то время как Мария Каролина отстаивала в крепости Блай свою честь.
Которой из них пришлось страдать больше: Марии Антуанетте или Марии Каролине?
После трех дней болезни, признав себя побежденной, узница вступила в переговоры.
Принятое соглашение основывалось на следующих положениях.
Герцогиня Беррийская согласилась: