Послышались громкие крики: «Да здравствует Родд! Да здравствует защитник свободы! Требуем соблюдения законов!»
Полиция отступила перед этой мощной демонстрацией, как прежде ей пришлось отступить перед манифестом Карреля, и г-н Родд спокойно вернулся домой.
Итогом всех этих неудач правительства явилось сильное раздражение его руководителей и обещание отыграться при первой представившейся возможности, которое они себе дали.
Эта первая возможность не заставила себя ждать: в Лионе вспыхнуло второе восстание, и оно было подавлено г-ном де Гаспареном и генералом Эмаром.
«Трибуна» напечатала известие:
«В Лионе провозглашены республика и временное правительство; восстание распространяется повсюду; Сент-Этьенн посылает десять тысяч вооруженных рабочих; в Дижоне народ захватил правительственную переписку; в Бельфоре восставший полк провозгласил республику».
На другой день, 13 апреля, на воротах Сен-Мартен была вывешена следующая прокламация:
«Наконец-то она разорвана, эта длинная цепь унизительных тираний, бесстыдных вероломств, преступных измен!.. Наши братья в Лионе узнали, насколько призрачна грубая сила тиранов против республиканского патриотизма… Так неужели то, что с таким успехом начали лионские ткачи, не завершат июльские победители? Неужели они упустят такую прекрасную возможность отвоевать драгоценную свободу, за которую столько раз проливалась французская кровь? Граждане, столько благородных самопожертвований не должны оказаться бесполезными из-за позорного малодушия…К оружию! К оружию!»
В эту эпоху всеобщего ожесточения, когда вместе с воздухом, насыщенным страстями, люди вдыхали, если можно так выразиться, ненависть, не требовалось большего, чтобы повлечь за собой столкновение. И действительно, через час после того, как подобные прокламации были расклеены, отряд вооруженных людей направился к бульвару Сен-Мартен, сломал уличные фонари, разобрал уличную брусчатку и возвел баррикады.
Одновременно такое же массовое волнение началось на улицах Гренье-Сен-Лазар, Бобур, Траснонен и Мишель-ле-Конт.
Волнение это пришло издалека: родившись в Савойе, оно начало движение из Женевы, достигло Италии и, подавленное Карлом Альбертом, через Лион пришло в Париж.
То были Везувий и Этна с их таинственными каналами, их подземным огнем и их внезапно разверзающимися кратерами.
В Лионе и Париже восстание было подавлено, но каким образом и какими средствами!
Прочтите несколько свидетельств, составленных в Лионе; затем мы предъявим вам несколько показаний, данных в Париже.
Эти свидетельства, собранные простым гражданином, который, сам того не ведая, вносил свой вклад в историю,[5] мы заимствовали из «Истории десяти лет», ничего не изменив в них — ни в стиле, ни в правописании.
«Сего дня, первого мая тысяча восемьсот тридцать четвертого года, мы, нижеподписавшиеся: Бонавантюр Галлан, домовладелец, лесоторговец, проживающий на Главной Парижской дороге; Бартелеми Дюперре, домовладелец, фабрикант и негоциант, проживающий на улице Прожете, № 8; Оноре Пикоттен, виноторговец, проживающий на Старой Парижской дороге, и Жан Шанье, домовладелец, трактирщик, проживающий на улице Прожете, № 9, удостоверяем, дабы воздать должное правде, что Мари Гризд, супруга Луи Сонье, кисейщика, проживающего в Везе, на улице Прожете, № 14, бросилась бежать из своего жилища, чтобы укрыться в доме сьера Коке, слесаря, проживающего на дороге Бурбонне, где, как ей казалось, она будет в большей безопасности, ибо он находится дальше от предместья, и была расстреляна, хотя никоим образом не давала повода к подобному обращению; она оставила супруга, человека безупречной честности, отца четырех детей, трое из которых малолетние. В удостоверение чего мы подписали настоящий акт, дабы он мог послужить доказательством в случае надобности, в Везе, первого мая 1834 года.
Просмотрено в мэрии Веза 1 мая 1834 года с целью удостоверить четыре поставленные выше подписи.
«Мы, нижеподписавшиеся, жители коммуны Вез, удостоверяем, дабы воздать должное правде, что Клод Сев, семидесятилетний старик, жительствовавший у своей дочери, Мари Сев, прачки, проживающей на улице Прожете, в доме Сурдийона, на третьем этаже, 12 апреля 1834 года был застрелен в своей постели, исколот штыками, а затем выброшен в окно солдатами 28-го пехотного полка. Добавим, что они разорвали, разбили и выбросили в окно все белье и всю утварь его дочери, которая в тот момент отсутствовала. В удостоверение чего мы подписали настоящий акт, дабы он мог послужить доказательством в случае надобности.