До ужина оставался ещё целый час, и кардинал мог рассчитывать, что в это время королева вряд ли пожелает его присутствия. Чувствуя потребность в одиночестве, он направился на террасу. В быстро сгущавшихся сумерках сад имел поэтический вид. Острые глаза кардинала искали между деревьями силуэты двух людей, которых его дипломатия свела вместе, а теперь должна была снова разъединить.
Спустившись с террасы, он тихо направился к пруду, возле которого за час до того можно было наблюдать идиллию. Ничто здесь не напоминало присутствия молодых людей, кроме гвоздик, усыпавших землю белоснежными лепестками.
«О, женщина, женщина! — вздыхал кардинал, оглядываясь на изящные очертания дворца. — Как изменчивы твои настроения! Как бедна твоя логика! Действительно клубок запутан, и надо распутать его. Если герцог Уэссекский женится на леди Урсуле, королева пошлёт Филиппу отказ и на зло мне выйдет за дофина или будет водить за нос Ноайля и Шейфна, а под шумок постарается завоевать сердце ветреного герцога. А если он не женится на леди Урсуле, что тогда? Одержат ли верх его друзья? Я думаю, что он упрям, и двусмысленное положение не короля, а супруга королевы едва ли удовлетворит его. А если мне не удастся разъединить этих молодых людей, Мария Тюдор завтра же отправит и меня, и испанского посла обратно к Филиппу».
Рассуждая таким образом, кардинал продолжал двигаться к низкой стене, отделявшей дворцовые сады от берега реки. Он любил это место потому, что сюда редко кто заходил, и его преосвященство мог здесь сбросить маску невозмутимого спокойствия, которую ему приходилось носить целый день, каково бы ни было его настроение. Поэтому он очень удивился, заметив чью-то фигуру, прислонившуюся к ограде. Подойдя ближе, он узнал лорда Эверингема, ближайшего друга герцога Уэссекского. Молодой человек не слышал шагов кардинала и вздрогнул, когда его назвали по имени.
— А, милорд Эверингем, — приветливо произнёс кардинал, — я вовсе не думал найти вас здесь беседующим с природой.
В темноте глаза его преосвященства не могли разглядеть лицо Эверингема, но опытный дипломат и так догадался о причине уединённой прогулки молодого человека по берегу реки. Герцог ещё не вернулся во дворец, и всем было известно, что её величество по этому поводу выходит из себя. Хитрость кардинала была предметом всех разговоров. Толковали и о том, что герцога видели в обществе самой красивой из фрейлин королевы.
«Друзья герцога, должно быть, как на иголках, — думал кардинал, — они так боялись этой встречи».
Было понятно, почему Эверингем беспокоился о том, вернётся ли герцог, прежде чем ревность королевы подтолкнёт её на внезапное мщение; но молодой англичанин вовсе не желал обнаруживать свою тревогу перед торжествующим врагом.
— Как и ваше преосвященство, меня привлёк сюда прекрасный вечер, — сказал он.
— Это мне очень кстати, — любезно сказал кардинал, — я только что думал, как бы мне устроить с вами свидание. Ведь вы — ближайший друг герцога Уэссекского?
— Я действительно имею честь быть его другом, — холодно сказал Эверингем, — но не понимаю...
— Почему это касается меня? — мягко перебил кардинал. — Если позволите, я объясню. Не пройтись ли нам по этой дорожке? Благодарю вас, — прибавил он, когда Эверингем повернул вслед за ним. — Если не ошибаюсь, милорд, вы в скором времени покидаете Гемптон-коурт?
— Только на несколько недель, — ответил Эверингем. — Её величество дала мне поручение к королеве-регентше Шотландии. Сегодня вечером я выезжаю.
— А, значит, я попал как раз вовремя, чтобы исправить то, что так свойственно людям, а именно одну ошибку.
— Неужели? — не без сарказма удивился Эверингем. — Ваше преосвященство делает их замечательно мало.
— На этот раз это — не моя ошибка, милорд; мне кажется, что вы смотрите на меня как на врага.
— О, ваше преосвященство! — запротестовал молодой человек.
— Ну, если хотите, как на соперника. Сознайтесь, что вы думали и теперь ещё думаете, будто я составил план привести герцога Уэссекского к ногам его нареченной невесты, леди Урсулы Глинд.
— План, который ваше преосвященство очень успешно выполнили, — с горечью заметил Эверингем.