— Вы отведёте меня к нему? — упрямо повторила она. — Сейчас же?
— Сейчас нельзя, — прежним ласковым, покровительственным тоном произнёс кардинал. — Его светлость у королевы; вы, конечно, понимаете, что вас нельзя тотчас провести к нему. Вы мне верите? Обещаю, что вы увидите его.
— Ну, мне всё равно, кому верить, — ответила она. — Только если вы не отведёте меня к нему, я сама найду дорогу.
— Какая самостоятельность! Но если я берусь помочь вам, дитя, то мне надо по крайней мере знать, кто вы.
— Меня зовут Мирраб.
При звуке этого имени Эверингем вздрогнул. В голове его быстро пронеслось воспоминание, связанное с истмольсейской ярмаркой, но оно неясно сохранилось в его памяти. Под влиянием какого-то смешанного чувства стыда и любопытства он нагнулся, поднял с земли брошенный сторожем фонарь и поднёс его к лицу девушки. Тогда он мгновенно вспомнил всё: перед ним была предсказательница Мирраб, которую прихотливая природа наделила такими же золотистыми волосами, такими же тонкими чертами и чудными глазами, как и красивейшую из фрейлин Марии Тюдор. На девушке было платье из грубой шерстяной материи с открытой шеей и короткими рукавами; грубая форма рук выдавала происхождение девушки, и сходство с леди Урсулой ограничивалось чертами лица и цветом волос.
Теперь хитрый, беззастенчивый испанец и честный, простодушный англичанин стремились к одной и той же цели; но, пока Эверингем придумывал, как воспользоваться необычайным сходством двух девушек, в голове кардинала уже созрел целый план. Снова набросив на голову Мирраб упавшее во время борьбы покрывало, он развязал ей руки. Она беспрекословно подчинялась ему, словно зачарованная прикосновением его нежных бархатных рук. Во всё это время кардинал и лорд Эверингем не обменялись ни единым словом, будто действовали по взаимному согласию.
Подняв с земли фонарь, Эверингем пошёл разыскивать сторожа, чтобы освободить его от дальнейших обязанностей и велеть ему молчать о случившемся. Блюстителя порядка смущало то обстоятельство, что испанский кардинал принял такое участие в бродяжке, оказавшейся в королевском саду; но несколько серебряных монет, полученных им от благородного лорда, скоро успокоили его тревогу. Он равнодушно закончил обход, радуясь, что не надо больше караулить воров в парке.
Когда Эверингем вернулся к тому месту, где только что оставил его преосвященство и Мирраб, он уже никого там не нашёл.
XII
В этот вечер за пышным королевским ужином было очень невесело. Как это часто бывало, королева не промолвила ни слова, кардинал Морено казался озабоченным, а герцог Уэссекский был удивительно молчалив. Тотчас по окончании ужина её величество удалилась в сопровождении приближённых дам.
Блестящее общество разбилось на небольшие кружки. Вокруг графа Пемброка, уезжавшего в тот же вечер в Шотландию, собрались его друзья, чтобы пожелать ему счастливого пути. В глубокой амбразуре окна герцог Уэссекский был занять серьёзным разговором с лордом Уинчестером и сэром Вильямом Друри, а за длинным столом несколько молодых кавалеров увлеклись какой-то азартной игрой.
Вскоре примеру её величества последовали иностранные послы, чувствовавшие себя особенно неуютно среди враждебно настроенного к ним общества. Первыми удалились кардинал Морено и маркиз де Суарес, занимавшие ряд великолепных комнат, в которых жил злополучный Уольсей. Самый роскошные покои, выстроенные Генрихом VIII для самого себя, были предоставлены герцогу Уэссекскому и его многочисленной свите. Между его половиной и комнатами испанских послов находился красивый аудиенц-зал, где королева и и́збраннейшие из её гостей принимали почётных посетителей.
Здесь взволнованный, недовольный собою Эверингем после ужина отыскал кардинала Морено, прося переговорить с ним. Его преосвященство принял лорда с приветливой улыбкой на губах, но в его глазах выражался кроткий упрёк.
— Ну, милорд, — начал он, как только слуги удалились, — природа не создала вас дипломатом: разве свидание со мною вечером было необходимо?
— Я не мог успокоиться, — быстро проговорил Эверингем, — пока...
— Пока вы не показали всему двору и, в частности, герцогу Уэссекскому, что у вас есть какое-то секретное соглашение с его политическим соперником, испанским послом, — сухо докончил кардинал.
— Простое свидание.
— Удостоили ли меня раньше хоть один раз своим посещением вы, милорд, или кто-нибудь из ваших друзей?
— Кажется, нет. Да ведь я только прошу самого короткого tete-a-tete[34]. Я должен знать, что вы намерены делать, — горячо сказал Эверингем.