— Тем лучше, — сказал Вербочи. — Вы нравитесь мне, ваше величество, и я надеюсь также понравиться вам. Я явился к вам в качестве дипломата и уполномоченного низшего дворянства.
Мария пристально посмотрела на него.
— Нам надоели долгие споры, — продолжал он, — и мы хотели бы заключить с вами мир; если вы согласитесь на некоторые уступки, мы тоже согласны поступиться кое-чем. Мы согласны ассигновать вам сумму, нужную для защиты страны, принять участие в походе и подчиняться законам, выработанным сеймом и утверждённым королём.
— Чего же вы хотите?
— Мы? Очень немного: во-первых — правительства, расположенного к нам; во-вторых — государственного совета, в котором будет равное число магнатов и низших дворян, потом ежегодное заседание сейма и сановников, заслуживающих нашего доверия; ваши теперешние ненавистны нам.
— Баторий, Турцо, Чалкан ненавистны вам? — воскликнула Мария. — Но если я откажусь от них, то отдам себя в ваши руки.
Вербочи покачал головой.
— Разве мы не отказываемся от воеводы, который готов мечом защищать наши интересы?
Королева стала быстро ходить по комнате.
— Я готова заключить мир с дворянством и начать переговоры об условиях. Ставьте подходящие условия, и мы сговоримся.
— Мы не сговоримся, — ответил Вербочи, — если вы не откажетесь от Батория и партии магнатов.
— Но я не могу! — воскликнула королева. — Это было бы слишком некрасиво и неблагородно.
— Эти слова должны быть совершенно вычеркнуты из словаря государственного деятеля, — с улыбкой ответил Вербочи.
— Я не могу отказаться от Батория! — воскликнула королева.
— Тогда нам не о чем больше говорить, и я ухожу, — с самым равнодушным видом проговорил толстяк.
— Можете идти, — ответила Мария.
Вербочи ушёл.
На другой день он явился снова.
— Доложи обо мне! — невозмутимо сказал он.
Цетрик улыбнулся и пошёл докладывать.
— Нам вовсе не нужно, ваше величество, непременно заключать мир, — начал Вербочи разговор с королевой, — так как мы очень сильны, чрезвычайно сильны; но ввиду того, что вы искренне желаете мира, мы решили сделать ещё некоторые уступки! Мы не требуем, чтобы вы отставили сановников до сейма, но вы дадите слово, что на сейме...
— Это то же самое, только в другой форме, — перебила его Мария. — Разберём ещё раз этот вопрос. Разве Баторий — не патриот и не герой?
— Он — не сын народа, как, например, я. Допустим, что он — патриот; но дворянство не хочет его и не будет доверять правительству, пока во главе его стоят Баторий, Чалкан, Турцо и Черенцес; вот и всё.
— Если это — всеобщее мнение, то я не могу больше противиться ему. Я обдумаю, — ответила королева, — и вечером дам вам ответ.
— Господь да просветит ваше величество! — ответил Вербочи, делая набожное лицо, и, раскланявшись, ушёл.
Королева принимала в течение дня множество решений и тотчас же отбрасывала их. В её голове был сумбур, носилась масса всевозможных мыслей и возникал целый ряд сомнений и вопросов.
Когда вечером Цетрик доложил о приходе Вербочи, королева всё ещё ходила взад и вперёд по комнате и не пришла ни к какому решению.
— Пусть подождёт, — сказала она Цетрику и снова погрузилась в размышления.
Ей не оставалось больше выбора; шаг, который она должна была сделать, направлял её по новому, великому, но опасному пути, но так надо было. Она решительно распахнула двери и позвала Вербочи.
— Я не могу отставить сановников, а главным образом, Батория, ни с того ни с сего, — сказала она, — но если сейм, который соберётся через некоторое время, единогласно потребует отставки палатина, то я пожертвую им для блага своего народа.
— Столь же мудро, сколь и справедливо, — ответил Вербочи. — Я не сомневаюсь, что ваше величество разрешите теперь, чтобы сейм собрался в Гатване.
— Почему же не в Офене? — быстро спросила королева.
— Потому что мы встретимся как враждебные партии, чтобы потом примириться и соединиться, — ответил Вербочи, — а это может произойти только на нейтральной почве. Дворянство не станет вести переговоры перед фронтом вашей армии. Вы и король появитесь в Гатване без охраны, чтобы совещание было совершенно свободным.
— Хорошо, — ответила Мария, — а дворяне в таком случае без оружия, чтобы переговоры шли на равных.
— Прекрасно! — сказал Вербочи. — Но поедет ли король в Гатван?
— Король будет в Гатване, — твёрдо ответила Мария.
— Хорошо!
Вербочи поклонился чуть ли не до земли и вышел.
Хотя переговоры с Вербочи окончились благополучно, королева не чувствовала радости, наоборот, её томили какие-то мрачные предчувствия. Первое зло было сделано: она пожертвовала партией, которая всё время боролась за неё, и своими верными друзьями ради политики и идеи, которая воодушевляла её, но неблагодарность оставалась неблагодарностью, и это мучило её.