Затем пошли дальнейшие переговоры, которые Мария сама вела с Вербочи; она получила от него торжественное обещание, что дворянство утвердит в Гатване все её требования и выступит в поход против турок.
Однажды вечером Мария снова нашла в своей спальне записку от таинственного друга, в которой он просил свидания у часовни Св. Павла по дороге в Эрд на следующую ночь.
Чтобы не возбуждать внимания, королева после полудня выехала на охоту в сопровождении Цетрика, Эрзабет и небольшой свиты и отправилась в лес в сторону Эрда. Мария нарочно затянула охоту до вечера. По дороге в Эрд стояла старая, закоптелая корчма, куда они и заехали. В десять часов королева с Цетриком вышли из корчмы. Отвязав свою лошадь и отдав шталмейстеру нужные распоряжения на случай какой-нибудь опасности, она поскакала в лес. Ночь была светлая, луна ярко освещала долину, в которой стояла часовня. Мария подъехала к ней, соскочила с лошади и привязала её к решётке; из тени, отбрасываемой часовней, выступил человек и опустился на одно колено.
— Встаньте, — сказала королева, подавая ему руку, — почему вы так долго не подавали никаких признаков жизни?
Незнакомец опустил голову.
— Я не имел права, потому что не мог ничего сообщить вам. Воевода составил новый план, но он действует так таинственно, что я не мог ничего узнать. Всё тихо, но я чувствую, что это — затишье перед бурей, и хочу предостеречь вас как от друзей, так и от врагов.
— Но ведь вы сами — тоже мой друг? — шутливо проговорила королева.
Незнакомец вздрогнул и взволнованно проговорил:
— Не сомневайтесь во мне!.. С вами могла бы случиться ужасная беда. Не сомневайтесь во мне!..
Мария только теперь заметила, что на этот раз его лицо было закрыто только полумаской, так что были видны красивый рот и подбородок.
— Разрешите мне один вопрос, — сказал он после некоторого молчания, — что надо было от вас Вербочи? Он был у вас, я это знаю.
— Вы это знаете? — с изумлением спросила королева.
— Нет!.. Не говорите мне, чего он хотел, — пылко воскликнул незнакомец, — но дайте мне предостеречь вас, хотя я и не знаю, какие планы у вас с ним...
— Кто сказал вам? — перебила его Мария.
— Вы сами, — мягко заметил он, — разве вы не побледнели, как только я назвал его имя? Вы имеете с ним общий план, который кажется вам рискованным и даже, может быть, не совсем честным. Я предостерегаю вас против Вербочи и против этого плана, хотя и не знаю его.
— Допустим, что вы правы, — ответила королева, — но разве вам не довольно, если я скажу, что наш замысел послужит на пользу отечеству?
Незнакомец вскочил.
— Если Вербочи уверяет вас в этом, то этого одного достаточно, чтобы внушить вам недоверие к нему.
— Довольно, — возразила королева, — ни слова больше, иначе я начну сомневаться и в вас.
— Во мне? — воскликнул незнакомец с горьким смехом.
Королева вздрогнула, опустила голову на грудь и тяжело вздохнула, потом из груди её вырвалось глухое рыдание. Незнакомец схватил её руку; она положила другую руку на плечо человека, которого так жестоко оскорбила.
Так они простояли несколько минут, не говоря ни слова; наконец королева, под влиянием нахлынувших чувств, обвила шею незнакомца и крепко поцеловала его в губы, затем подала ему знак удалиться. Он поклонился ей до земли и быстро исчез в темноте.
Королева села на лошадь и отправилась искать Цетрика и свою свиту.
Прошло много недель, а от таинственного незнакомца не было ни одной строчки. Приблизилось время гатванского собрания.
Король был очень удивлён, что его супруга ничего больше не предпринимала, чтобы воспрепятствовать ему, тем не менее он не решался предложить ей отправиться на собрание. Ежедневно Ирма и Чалкан внушали ему необходимость отправиться в Гатван и протянуть дворянству руку примирения. Он каждый день давал себе слово поговорить с Марией и никак не мог привести своё намерение в исполнение.
Двадцать третьего июня вечером королева сама пришла к нему и сказала:
— Собирайся!.. Через час мы едем в Гатван.
Людовик вытаращил на неё глаза.
— В Гатван? — повторил он.
— Да, — ответила она тоном, не допускающим возражения.
— Каким образом эта мысль пришла тебе в голову? — спросил Людовик, не в состоянии скрыть свою радость. — Я уже давно хотел предложить тебе это, но не решался.