— Мы обвиняем не его, а советников, — ответил Вербочи.
— Так они тиранят вас? — со смехом продолжала она. — Чем же это? Не сваливайте вину на короля и его советников, а обвиняйте самих себя. Вы устанавливаете налоги, но не платите их, вы призываете Венгрию к оружию, но сами предпочитаете оставаться дома. Что вы сделали для государства? Вы называете себя патриотами! Не патриоты вы, а предатели!
Её слова вызвали страшный шум.
— Предатели? — закричал Вербочи, задыхаясь от гнева. — Мы докажем, что мы — патриоты, и спасём государство без короля.
— Мы смещаем сановников. Да здравствует Вербочи, наш палатин!
— Пойдём, Людовик, — гордо сказала Мария.
— Короля уводят, — закричал Вербочи, — освободите его!
Поднялся ужасный шум; дворяне устремились в замок и наполнили лестницы и коридоры; все обнажили оружие.
— Измена! — крикнула Мария, взяла Людовика под руку и взволнованно проговорила: — Это бунт! Будь твёрд, Людовик, подумай о своей чести!
— Будь проклят ты, король Людовик, — воскликнул Чалкан, — если позволяешь женщине властвовать над собой!
Дворянство с шумом подтвердило его слова.
Заполия, который молча наблюдал эту сцену, выступил вперёд и обратился к королю:
— Вы не должны позволять ей управлять страною, хотя во всей Венгрии и не найдётся второй подобной женщины и даже мужчины; вы не стоите того, чтобы она управляла вами. Это говорю вам я, Заполия!
— Благодарю тебя! — ответила Мария.
— Утвердишь ли ты постановления сейма или нет? — с угрозой спросил Вербочи, обращаясь к королю. — Согласен ли ты положить конец незаконному управлению королевы?
— Уступи, — тихо сказал королю Чалкан, — только таким образом ты можешь спастись. Если ты не согласишься, то твоей жизни грозит опасность. Разве ты не видишь этого?
— Не сдавайся, Людовик! — воскликнула Мария.
— Они убьют нас, — ответил Людовик, — выберем меньшее из двух зол.
— Ты хочешь кровопролития? — угрожающе продолжал Вербочи.
— Неужели же проливать кровь? — тихо проговорил король Марии. — Я не могу иначе... Я согласен на ваши требования, — громко сказал он.
Мария закрыла лицо руками. Дворяне торжествовали.
— В таком случае постыдно служить тебе! — воскликнул Баторий, срывая свою цепь и бросая её к ногам короля. Другие сановники последовали его примеру.
— Благодарю ваше величество, — совсем другим тоном произнёс Вербочи. — Пойдёмте, господа, сейм ждёт нас. — Затем он обратился к Чалкану: — Вы не будете отходить от короля. Лоссончи, Мароти и гусары находятся в вашем распоряжении.
Людовик не смел поднять взор на Марию.
— Дорогу королю, дорогу палатину! — воскликнул Вербочи, и все расступились. — Победа, Заполия, — сказал он воеводе, проходя мимо него.
Король последовал за ним, остальные пошли за королём.
Заполия медленно подошёл к Марии и произнёс:
— Пей чашу страданий, гордая душа!.. Ты в состоянии снести несчастие, но не позор. Ещё одна такая минута, как эта, — и ты будешь моей.
Королева промолчала. Воевода поклонился и вышел из зала.
Мария осталась с Цетриком и Эрзабет.
— Позови мне Батория! — мрачно сказала она Цетрику. Явился палатин.
— Я погубила вас, — воскликнула она, обращаясь к нему, — да, вас и себя!
— Я понял вас, — ответил Баторий, — то, что вы сделали, вы делали ради Венгрии. Я люблю своё отечество больше, чем себя самого. Не отказывайтесь от нас, — мягко добавил он, — в Венгрии ещё есть патриоты!
Мария, скрестив руки, молча ходила по комнате.
— Покиньте этот несчастный город, — сказала она наконец, — где во всех углах таится измена. Мы снова увидимся в Офене.
Баторий опустился на колени, Мария дала ему обе руки, он поцеловал их, при этом из его глаз струились крупные слёзы. Затем он встал и молча вышел из комнаты.
Депутация между тем появилась в собрании и объявила о согласии короля.
Дворянство торжествовало и громкими криками выражало свой восторг.
Затем сейм сместил остальных сановников и избрал Вардея архиепископом и канцлером, Драгфи — главным судьёй и Каничая казначеем; все они принадлежали к партии Заполии.
Король утвердил и эти постановления.
На другой день Вербочи присягал перед королём и сеймом в качестве нового палатина и прочёл постановления сейма в Ракоше, утверждения которых требовало дворянство.
Затем сейм постановил, чтобы государственный совет отныне состоял из палатина, канцлера, главного судьи и казначея, и, наконец, объявил государственными изменниками всех дворян и магнатов, которые не были в Гатване.