— Я хочу умереть около тебя.
— Моя жизнь принадлежит тебе, — с жаром проговорил Борнемиса, — а твоя — великому народу.
— Не говори мне больше об этом народе! Существуют великие мысли, но великих народов, как и великих людей, нет...
— Есть, — перебил её Борнемиса, — я верю, что есть великие души, так как вижу перед собой одну из них.
Королева нежно положила ему руку на плечо.
— Ты не пойдёшь на поле битвы, Мария? — сказал он.
— Нет.
Борнемиса с чувством поцеловал её руку.
— А ты? — робко спросила она.
Он молчал.
— Ты хочешь умереть? — с ужасом проговорила Мария.
Он не ответил.
Тогда Мария молча подошла к столу и, взяв лежавший на нём шарф, мягко промолвила:
— Он был предназначен для короля в то время, когда я ещё любила его. Возьми его! — И, повязав Борнемису шарф через плечо, она поцеловала его в лоб; затем позвонила. — Я ожидаю короля, — сказала она вошедшему на звонок Цетрику, — пошли за палатином, кардиналом и другими членами совета. Я хочу сейчас же видеть Гавриила Перена, потом мне надо поговорить с тобой. Скорей!
Через несколько минут вошёл Перен.
— Как велика наша армия, находящаяся здесь? — спросила Мария.
— Кроме королевских полков, имеется около тысячи двухсот всадников, — ответил Перен.
— Считая богемцев?
— Да. Потом две тысячи пятьсот человек, которых набрал Бурджио на моравской границе.
— Какая громадная армия! — с насмешкой проговорила Мария. — Отдайте всем приказ готовиться к выступлению. Через час мы отправимся.
Перен молча поклонился.
— Борнемиса, — продолжала королева, — у ворот находится несколько сот крестьян, которых собрал кровавый меч; я передаю тебе начальство над ними. — Она села за стол и, написав приказ, передала его Борнемисе. — Веди их в Тольну и собирай по дороге всех, кого можно, хотя я уверена, что всё напрасно. Прощай!..
— Прощай!
Борнемиса быстро вышел, королева закрыла лицо руками и стояла так, пока не вошёл Цетрик.
— Прикажи седлать лошадей, через час мы выезжаем из Офена! — сказала ему Мария.
Тут вошёл король в сопровождении барона Бурджио, палатина Батория, Турцо, Петра Перена, графа Шлика и многих других магнатов.
— Что скажете? — спросил Людовик, целуя руку своей супруге.
— Очень немного, — ответила королева, — султан осадил Петервардейн. Без подкрепления крепость должна будет сдаться; нам нельзя терять время, если мы не хотим, чтобы неприятель подошёл к Офену. Я беру на себя начальство над армией, находящейся здесь, и выступаю против турок. Кто хочет отправиться со мной, должен скорей собираться, потому что я выезжаю через час.
— Это отчаянный шаг! — воскликнул Баторий.
— Что же нам остаётся делать? — ответила королева. — Народ покинул нас, дворяне желают выступить только тогда, когда двинется король. Кто дорожит жизнью, пусть остаётся дома. Мы развёртываем знамя государства: у кого ещё осталась хоть искра чести, последует за ним.
— Мы все! — воскликнул палатин, и магнаты присоединились к нему.
— Мы все, — повторил король, — кроме тебя.
— Кроме меня? Почему же это? — воскликнула Мария.
— Позор, если мы допустим, чтобы женщина шла на верную смерть.
— Ты не должна делать этого, — подхватил палатин, — мы будем думать только о твоей безопасности, вместо того, чтобы храбро бороться и умереть геройской смертью.
Королева закрыла лицо руками.
— Господь будет судить нас за наши грехи, — торжественно проговорил Людовик, — я провёл свою жизнь не как порядочный человек, зато хочу умереть им.
Людовик опустился на колени. Мария благословила его.
— Я должна остаться, — проговорила она, — да хранит тебя Бог!
— Вперёд! — воскликнул король, поднимаясь. — За Венгрию и за Христа!
Час спустя двор замка был полон магнатами, лошадьми, гусарами и гайдуками. Перед замком выстроились королевские полки и пехота.
Наступил вечер, взошла луна, ярко освещая панцири и пики солдат.
Король медленно спустился с лестницы, за ним следовали палатин и Бурджио. Цетрик подвёл лошадь, Людовик с тяжёлым вздохом вскочил в седло, бросив тоскливый взгляд на окна Марии.
В эту минуту она сама вышла на двор в блестящей кольчуге и с маленьким шлемом на голове; за поясом у неё был небольшой меч.
Увидев Марию, магнаты вынули сабли из ножен и приветствовали её громкими криками:
— Да здравствует королева!
Людовик соскочил с лошади и поспешил к ней.