– Эх, мало я тебя розгами драл! – прохрипел Дракул, но на губах его промелькнула улыбка. – Ты где был? Почему покинул бой без моего приказа!
– Турок больно прытким оказался, до самого лагеря гнали, а там уже поквитались за все… – Княжич посмотрел в сторону шатра с развевающимся по ветру бело-золотым знаменем. – Я хотел уже султана в плен брать, но пришлось вернуться – знал, что ты без меня не сдюжишь!
– Побереги свое остроумие, оно тебе еще понадобится турок развлекать. Пустая ты голова!
Дракул сплюнул под ноги своему коню и вновь бросился в бой. Рядом с ним ехал и Мирча, размахивая своей зазубренной саблей, успевшей досыта напиться османской крови…
В поисках славы
Владислав молча наблюдал за тем, как всадники Яноша Хуньяди лавиной обрушиваются на турецкие отряды, и какая-то невысказанная грусть отражалась на его лице. Я заметил это одним из первых.
– В чем дело, государь? Отчего вы так печальны? Ведь победа почти в наших руках.
– Это не моя победа, – глухо ответил Владислав. – Ее одержал Янош, а я лишь простой наблюдатель.
– Не говорите так, солдаты идут в бой с вашим именем на устах, а жители освобожденных городов станут славить вас в своих молитвах.
– Это слабое утешение, тем более что всего этого я нисколько не заслужил, – вздохнул Владислав. – Мне бы сейчас туда, в горнило битвы, чтобы все видели – польский король не страшится ни турецких мечей, ни их смертоносных стрел и не прячется за спинами своих солдат!
– Воевода не сомневается в вашей храбрости, государь, – негромко сказал я. – Но подвергая риску свою жизнь, вы подвергаете риску и все наше дело…
– Это я уже слышал много раз, – перебил меня владыка. – На что же тогда мне эти доспехи, этот меч и все эти рыцари, если от них нет никакой пользы?
К холму, где расположился Владислав, направлялась группа всадников.
– Кажется, это воевода, – произнес кто-то из толпы позади короля. И действительно, впереди этой процессии скакал Хуньяди. В мокрых от дождя и крови, слегка помятых доспехах, на взмыленном вороном жеребце, с изрубленным щитом и тяжелым мечом в руках венгр представлял сейчас грозное зрелище. Словно древнегреческий бог войны Арес спустился на землю, чтобы в очередной раз принять участие в своем излюбленном кровавом пире. Неудивительно, что турки убегают прочь, едва завидев вдалеке громадную фигуру, несущую смерть каждому, кто оказывался на пути.
Поравнявшись с королем, воевода снял шлем и тяжело дыша произнес:
– Мой король, турки отступают! Часть их уже обратилась в бегство! Думаю, что победа не за горами!
В ставке послышались радостные возгласы и поздравления.
– Однако сражение еще не окончено, – продолжил Хуньяди. – Чтобы остановить нас, султан бросил в бой последние резервы, но их силы скоро будут на исходе. Я отправлюсь на помощь нашим валашским союзникам, после чего мы начнем наступление по всему фронту, и тогда…
– Постой, Янош! – король выехал вперед. – У меня полтысячи рыцарей, которые даже не вступали в бой, позволь мне возглавить последнюю атаку!
Глаза воеводы сосредоточенно глядели в молодое лицо Владислава.
– Хорошо! – наконец сказал полководец. – Но вы должны ждать моего сигнала. Когда герольд трижды протрубит в рог, берите своих людей и двигайтесь по центру. Главное – не вырывайтесь вперед, сипахи могут налететь неожиданно.
– Будь спокоен, воевода! – улыбнулся Владислав. – Иди и исполняй свой долг, а я, когда придет время, исполню свой.
Янош Хуньяди еще раз посмотрел на короля. В его глазах таилась плохо скрываемая тревога, он провел рукой по своим густым усам и произнес стальным голосом:
– Не забывайте, какая судьба постигла Караджу-пашу, государь. Будьте осторожны, и пусть Господь хранит вас.
Воевода не стал ждать ответа и, пришпорив своего коня, рысцой двинулся вниз со склона. Проезжая мимо моего отряда, он взглянул на меня и отрывисто кивнул, я ответил ему тем же. Мы поняли друг друга без слов.
Это была наша последняя встреча.
Сражение при Варне, кажется, подходило к своему завершению. Турки, потеряв волю к дальнейшему сопротивлению, бросали оружие и спасались бегством. Лишь отдельные отряды янычар и сипахов продолжали сражаться, но уже было ясно, что это ничего не изменит. Левый фланг и центр османского войска были полностью сметены крестоносцами, на правом фланге все еще шел упорный бой, но закованная в сталь мадьярская конница Хуньяди, словно огромный молот, сминала вражеские отряды, не оставляя магометанам шансов на спасение.