– Мне хотелось бы верить, что Господь услышит ваши молитвы, но прежде следует заручиться поддержкой иных сил.
Константин кивнул головой, веля мне продолжать.
– Армия и религия – вот две надежные опоры для трона, – произнес я. – Но если солдаты готовы отдать за вас жизнь, то многие простые горожане, поддавшись на проповеди Марка Эфесского, готовы взяться за оружие, чтобы сохранить независимость православной церкви. Вам не заслужить их доверия, если вы вступитесь за латинян.
– Люди всегда верят своим пастырям, – задумчиво произнес Константин. – К тому же я и сам отчасти разделяю воззрения Марка, он умеет находить дорогу к сердцам людей.
– Мне уже довелось в этом убедиться, – вкрадчиво промолвил я. – Георгий Куртесий, наш общий друг, уже переметнулся к его сторонникам. Странная метаморфоза – государственный судья и член синклита вдруг ударился в религию и превратился в обычного фанатика.
– Опасного фанатика, – поправил меня Константин. – Куртесий никогда не понимал, что речи Марка, сколь бы правдивыми они ни были, не принесут много пользы. Оба они замкнулись в своей вере и не хотят видеть, что творится сейчас в государстве. Они настраивают народ не только против Рима, но и против моего брата, называют его отступником, как когда-то называли Юлиана21. Этого я простить им не могу.
Константин отошел от парапета.
– Но пока не будем об этом. Лучше обсудим, что нам предстоит сделать, – сказал он, предлагая мне сесть.
Мы устроились за небольшим столиком, который стоял тут же, на террасе.
– Крестовый поход имеет своей целью изгнание турок из Сербии и Болгарии, – продолжил Константин. – А мы должны позаботиться о наших собственных интересах.
– Что вы имеете в виду? – взволнованно спросил я.
– Я имею в виду Балканы, – ответил Константин, проводя рукой над столом, словно там была расстелена карта. – Пока турки отвели свои основные силы на север, мы ударим по их южным рубежам. Закрепиться на полуострове будет несложно – греки устали от османского гнета и будут всячески содействовать нашему делу. Кроме того, афинский герцог Нерио обещал поддержать нас, если я предоставлю защиту его владениям.
Имя афинского герцога оживило в моей памяти не самые приятные воспоминания.
– Нерио всегда боялся турок больше, чем василевсов, и я не уверен, что он решится действовать открыто против султана, – засомневался я. – К тому же есть определенные осложнения личного характера…
– Понимаю твои опасения, – уловил мой намек Константин и, подлив себе немного вина, продолжил. – Нерио не забыл, что я поддерживал его противников в борьбе за афинский престол, однако он должен понимать, какая опасность нависла над его княжеством со стороны османов. Старые счеты должны остаться позади, главное, что сейчас наши цели совпадают. Он нуждается в союзе с нами не меньше меня, поэтому я надеюсь на его помощь.
– История показала, что Нерио слаб и ненадежен, – упорствовал я. – Не следует полагаться на него полностью. Он до сих пор правит лишь по милости султана.
– Именно поэтому он и будет действовать заодно с нами. Ему известен переменчивый нрав турецкого правителя.
Осушив свой кубок, Константин посмотрел на меня и спросил:
– Что скажешь, Георгий? Ты одобряешь мой план?
Помолчав несколько секунд, я промолвил:
– Я больше дипломат, нежели воин, и не могу рассуждать о таких вещах, как военная стратегия, однако вполне представляю себе политические последствия этого шага.
– Продолжай. – Константин не сводил с меня глаз.
– С одной стороны, вы без борьбы уступаете престол своему брату Феодору. Однако война, которую вы развяжете на Пелопоннесе против турок и латинян, объединит греческие города под вашей рукой и обеспечит верность армии. Ваши победы сделают вас кумиром народа, в то время как ошибки Феодора могут подорвать его авторитет.
– Ты неисправим, Георгий, – рассмеялся Константин. – Во всем ищешь политическую выгоду.
– Просто я слишком хорошо знаю характер вашего брата и понимаю, чего ждут люди от своего правителя, – объяснил я, по примеру Константина наполняя свою чашу янтарным вином, которое источало аромат императорских виноградников. – Если военная удача будет на вашей стороне и Балканы вернутся в состав империи, то это станет первым шагом к восстановлению нашего государства. Греки не забыли о своем великом прошлом и мечтают вернуть его.
– Многое может возродиться из того, что уже умерло22, – задумчиво кивнул Константин.
21
Юлиан II – византийский император, правивший в IV веке н. э. За свою приверженность к язычеству и гонения на христиан получил прозвище «Отступник».