Янош Хуньяди выслушал меня и некоторое время размышлял над сказанным. Наконец он проговорил:
– Да, ты все понял верно. Владислав слишком молод и горяч, чтобы оценить опасности, которые окружают его в этом походе. Но это далеко не все…
Хуньяди посмотрел на своих телохранителей и, приказав им ждать его возвращения, предложил мне пройтись. Мы миновали несколько групп христианских рыцарей, которые шумно отмечали минувшую победу. Им, похоже, уже выдали обещанное королем вино, и теперь они поочередно славили имена святых, что покровительствовали им в этом походе. Лишь удалившись на почтительное расстояние, где не было ни единой живой души, воевода спросил:
– Ты знаешь, почему Владислав отправился в этот поход?
– Вероятно, по настоянию папы римского, – ответил я. Это был самый очевидный ответ из всех возможных.
– И да, и нет, – покачал головой Хуньяди. – Видишь ли, венгерскую корону Владислав получил при условии, что он окажет всестороннюю поддержку крестовому походу.
– Война религиозная – всего лишь прикрытие для политических интересов. Это всем хорошо известно, – пожал я плечами.
– Но только не для Владислава, – произнес воевода, поднимая указательный палец к небу. – Во-первых, церковь серьезно занималась воспитанием нашего короля, и сейчас он, пожалуй, действительно верит, что наш поход санкционирован самими небесами, и едва ли допускает в свое сердце сомнения на этот счет. В этой мысли его не устает укреплять кардинал Чезарини, который больше полагается на силу молитв, чем на сталь меча.
По лицу воеводы пробежала недобрая тень, и лишь затем он продолжил:
– Во-вторых, для Владислава этот поход – лучший способ доказать, что он достоин короны, которую носит. Ведь борьба за венгерский престол еще не окончена, и очень многие желали бы видеть на троне другого представителя рода Ягеллонов. Но Владислав считает себя выше этих политических дрязг и не стремится к борьбе за власть. Больше всего он мечтает прославить свое имя, превзойти в этом своих великих предков и тех, кто живет ныне. Помыслы его чисты, но в этом и заключается его слабость… Он совсем не ценит собственной жизни.
Янош потер подбородок и продолжил:
– Пока Владислав наслаждается плодами своего триумфа, мы должны подумать над тем, как обеспечить ему безопасность.
– Короля и так охраняют день и ночь, – возразил я. – Он не пьет, не ест и не надевает ничего, что не было бы как следует проверено его слугами.
– Нет, – оборвал меня воевода. – Я хочу, чтобы кто-то защищал его во время сражения. Следил за ним, давал советы, если нужно. На поле боя мне сделать это будет трудно, сам понимаешь.
Заложив руки за спину, Хуньяди добавил:
– Его жизнь дорога мне, как своя, и доверить ее защиту я могу только проверенным людям, – он посмотрел на меня.
Я быстро понял, к чему клонит воевода.
– Ты хочешь, чтобы я охранял Владислава во время сражения? Это безумие! Меня никогда в жизни не подпустят к королю!
– Речь не идет, чтобы охранять его мечом, – спокойно сказал Янош Хуньяди. – Я просто хочу, чтобы ты следил за ним и не давал ему совершать самоубийственных поступков.
– Король не станет слушать меня! Кто я такой?
– Герой многих сражений, – без тени насмешки сказала Хуньяди. – Я уже рассказывал королю о твоих успехах. Напомню ему еще раз, если нужно.
Венгр бросил на меня хитрый взгляд и добавил:
– К тому же в королевской гвардии и так часто говорят о тебе после того случая с их командиром.
– Какого случая? – удивился я.
– Не прикидывайся. – усмехнулся Хуньяди. – Ты ведь не каждый день ломаешь людям челюсть? А тот здоровяк пришел в себя только под вечер.
– Надеюсь, с ним все в порядке? – спросил я, с сожалением вспоминая подробности того конфликта.
– Жить будет, – ответил Янош, а затем лукаво подмигнул. – Заодно и словечко перед королем замолвит.
После воевода подошел и, ткнув пальцем мне в грудь, добавил:
– Завоюй его доверие, как ты однажды завоевал мое.
Тот разговор я запомнил очень хорошо.
8 октября 1443 года
Через два дня после битвы наша армия, пополненная добровольцами и провиантом из Ниша и близлежащих деревень, вновь двинулась в путь. Надо отметить, что Яношу Хуньяди пришлось приложить немалые усилия, чтобы уговорить жителей пожертвовать часть своих припасов для армии, а кое-что из провизии нам даже пришлось закупить.