– Ого… Марин, гляди! Ну, прям всё по Оруэллу и Брэдбери! Хах!
– Пожалуйста, подчиняйтесь требованиям Единого мирового правительства. Неповиновение будет преследоваться по закону, – повторил свои слова диктор.
– Ну вот, что я вам говорил? – Наполеон, сидя на своём месте за круглым столом, самодовольно смеялся.
– Люди несут… Посмотрите-ка, – восхитился Фабьен, смотря в экран ноутбука на представленную ему статистику.
– Да вот не все, – Марат развернул свой ноутбук и произвёл на стол голограмму крупного шествия в центре Лондона против уничтожения культурных ценностей.
– Вот уж! – оскалил зубы Фабьен. – Как разгонять будем?
– Подключайте силовиков. Это интеллигенция, при чём отборная. Под нашей пропагандой могла сохранить ясность ума только она, а она не станет воевать.
– Поддерживаю.
– Передайте в Единое мировое правительство, чтобы разгоняли все демонстрации за неповиновение. И оформите официально отряды для «Отдела для Уничтожения Культурных Ценностей», чтобы изымать всё без лишних хлопот, – закончил телефонный разговор Наполеон.
Глава 11
– Включайте хранилище! Резервируйте! – нервничая, восклицал Роман, сидя в бункере вместе с командой.
– Процесс запущен, осталось лишь ждать, – уверил его Шарль.
– Хорошо… Я могу выйти отсюда? – обратился Роман всё к тому же Шарлю.
– Не стоит. Мало ли, что на уме у технократов.
– Всё же, я выйду, – настоял Роман. – Они уверены в победе, так что мне ничто не угрожает. А если что и случится, то… Главное сделано.
Немного поколебавшись, Шарль открыл люк, и Роман вылез из бункера, очутившись внутри толстого дерева, которое он покинул через дупло.
Прошёл где-то час, после чего он уже был в Париже. Роман решил подняться на Эйфелеву башню, чтобы лучше понимать происходящее. Подкупленный охранник покинул свой пост, открывая дорогу Роману на обзорную площадку.
Поднявшись лифтом на самый верх, Роман был шокирован. Он часто поднимался сюда. Париж отсюда завораживал в хорошем смысле этого слова. Сейчас же, далеко не в нём. Недалеко от башни была видна колонна демонстрантов, к которым двигалась моторизированная пехота. Весь город был в дыму. То тут, то там жгли и уничтожали полотна, романы, скульптуры. Это делали, как специальные «Отделы для Уничтожения Культурных Ценностей», так и простые, одурманенные пропагандой, люди. Уже весьма долгий срок обычным работягам вдалбливали идеи непотребства культуры и её ненужность, даже вред. Сейчас у людей развязались руки. Единое мировое правительство официально отменило законы о защите культурных ценностей, после чего объявила множество музеев, театров и просто предметов искусства вне закона, вследствие чего начался настоящий хаос. Жглись целые библиотеки, которые и так закрывались из-за давления властей. Лувр пылал огнём.
И это было не только во Франции. Вандалы, или как их теперь называли, «активные граждане», вторглись в Третьяковку, Айя-Софию, Эрмитаж… Бились экспонаты, громились стенды, жглись картины… Вот, группа подростков рвёт на куске «Джоконду», а вот, шахтёры сдирают краску с «Девятого вала»… Умирает многовековая культура, которую никто, видимо, и не хотел сохранить…
Глава 12
Прошло уже десять лет с того момента, как технократы установили свою всемирную диктатуру. Было принято множество законов и правовых актов, лишавших этих самых прав. Любые произведения искусства находились вне закона. За их хранение следовала тюрьма, а за изготовление – смертная казнь. В школах, на уроках литературы, дети, вместо классиков, жанров и стилей её, изучали искусство того, как правильно писать и излагать свои мысли. Разумеется, на самом деле изучалось то, как минимально украшать свою речь. Из школьной программы исключили культуру, музыку, а в историю внесли множество ужасных корректировок. За любые упоминания об известных ранее художниках, скульпторах и поэтах следовала кара со стороны специальных отрядов. И люди поначалу были против, но после расстрелов с миллионными жертвами смирились с новым порядком вещей. В СМИ и интернете была введена жесточайшая цензура в области культуры, за несоблюдение которой можно было либо сесть в рабочие лагеря, либо просто исчезнуть. Фотографии, на которых были пейзажи, виды и другие живописные элементы этого мира, уничтожались, а подобные кадры просто запрещалось осуществлять. Множество деятелей искусства отреклись от своей деятельности, а остальные были убраны, как «угроза техническому обществу». Начало подрастать поколение «технического общества», которое брало за основу жизни то, что их цель – служить во имя прогресса. Взрослые не имели права их в этом разубеждать, так как это влекло за собой устранение за создание угрозы «техническому обществу». Серьёзные изменения затронули и музыку. Уничтожалась как классическая, так и иная музыка, песни. Оперы, театры, музеи… Всё кануло в лету. Многое поменялось, слишком многое…