— Защиты твоей просим, великий Прародитель наш! — воскликнул Сухмат.
— Справедливости! — потребовал Рахта.
— Рассуди нас… — попросил Нойдак.
— Да, не пора мне на покой пока, — продолжал рассуждать Ворон, — Так вот вздремнешь чуток, и сразу разные там начинают… С каких это пор ты, Владыка Мира Мертвого, в дела живых людишек лезешь?
— Но они беглые из царства моего… — начал было оправдываться Вий, но Ворон уже отвернулся от него, и начал разглядывать людей, переводя взгляд с одного на другого.
— Защиты просишь? То не для меня дело, мое дело — все сущее хранить, а не часть его охранять от другой части. Что ты, добрый молодец, — Род смотрел в этот момент на Сухмата, — что Вий — все вы мои дети… А вот насчет справедливости, — теперь ворон взглянул на Рахту, — это уже ближе! Но нет в мире справедливости, запомни, мил человек, нет ее, а кабы была полная справедливость, одна правда без кривды, одно добро без зла — замер бы мир, жизнь в нем умерла бы! На то вы и люди, чтобы сами за свою справедливость бороться… Что же до «рассуди», — Род внимательно посмотрел на Нойдака, — не люблю я этого дела, да ничего не поделаешь, придется, а то где вы еще на Вия судью найдете?
— Лады! — встрепенулся Вий, — Судить так судить! Прими, в таком разе, от меня слова истцовые…
— Ишь, обвинять-то все скоры, — в этот момент богатыри увидели, что перед ними уже не ворон, а высокий седой старик с красивым, прямо-таки лучащимся мудростью лицом. Одет Прародитель был в длинную холщовую рубаху до самых пят, даже не беленую, без расшивки, но зато — идеально чистую! Старец сидел на троне дубовом, сплошь покрытом резными изображениями зверей, птиц и растений. Нойдак, в отличии от других, так и уставился на эти узоры. Род заметил его взгляд, — А ты его рассматриваешь?
— Птицы и звери у тебя как живые! Мне бы так научиться…
— Тьфу на тебя! — опешил Прародитель, — Тебя, твою жизнь да поступки Высшим Судом судить будут, а ты — узоры разглядываешь?
— Да дурак он, — выпалил Сухмат, — и по нашим обычаям дураков не судят!
— Что ж, ты прав, смел богатырь, — неожиданно согласился Род, — дураков не судят! Встань и отойди в сторону, паренек, и ты, — бог указал на Лёкки, — ты, отроче, тоже отойди с ним подале, потому как дети — тем паче неподсудны…
В центре капища остались пятеро — Прародитель, сидящий на троне, двое богатырей и поляница, стоявшие перед ним, да Вий, принявший уже свой исконный, страхолюдный вид, окруженный со всех сторон черными воронами…
— Слушаю тебя, подземный паренек, несчастненький ты наш, что за напасть такая с тобой приключилась, чем тебя эти смертные забидели? — насмешливо спросил Род Вия.
— Обидели — не обидели, а мое у меня отнято-украдено! — заявил Вий, — Эта баба, по имени Полина, умерла, в требу принесенная, а вот этот человечек, по имени Рахта, в злом безумстве своем с любовью своей расстаться не захотел, как тем Судьба распорядилась, и вымолил у Леля, чтоб она живой-мертвой на Белом Свете осталась!
— И что, Лель на то согласился?
— Он отказать не мог, закон таков!
— Непорядок, непорядок… — кивнул Прародитель.
— А потом они — вот эти оба, в Мир Мертвых попали, — продолжал Вий, но был перебит Сухматом:
— Не попали, а ты их туда обманом заманил!
— Не обманом, нет, я еще предупреждал — брось, богатырь, деву, заберу только ее, а ты — живи! Так нет, упрям был!
— Но если они в твоем царствие оказались, то почему теперь они здесь? — спросил Рад, прищурясь, — Упустил?
— Да я бы не упустил бы их ни за что, да вот им какой-то дух пришлый, законов не соблюдавший, помог!
— Что же это за дух такой? — Род, кажется, знал определенно, что это за «дух»!
— Не знаю, но поймаю — плохо тому злыдню придется! — пообещал Вий.
— Ну, лови, лови… — согласился Прародитель, явно не собиравшийся выдавать секрет Лёкки.
— А потом твой любимчик, Дурий бог, Алатырь-камень с места сдвинул, дверь между мирами открыл, они и сбежали!
— Но если они сбежали, отчего ж живые они, не мертвые?
— Да они источники Живой да Мертвой Воды нашли, как я ни прятал, все — разнюхали! — продолжал злиться Вий.
— Ну, тогда все по закону, — пожал плечами Род, — так уж положено — коли в Мертвой воде искупался — раны заживут, коли в Живой воде — снова жить будешь!
— А вот и не все по закону!
— А что же не так?
— А то… Что живому любить мертвую — не положено! А любиться — тем паче! — нашел победный аргумент Вий.
— Любиться живому с мертвой? — задумался Прародитель, — Да, нет такого обычая! Правда ли это, добрый молодец?
— Правда… — признался Рахта.
— Тогда плохи твои дела! — вздохнул Первый Бог, — Может, есть, что в оправдание сказать?
— Люблю я ее! — молвил Рахта.
— Так тебя ж я, Прародитель твой сужу, а не Лель какой-нибудь, это для него — любовь — оправдание! — рассердился Род.
— Но ведь не делал зла Рахта, — вступился Сухмат за побратима, — все от доброты души…
— Добро, зло — какое мне до них дело! — вскипел Прародитель, — И Суд я свой заканчиваю, виновны вы в нарушении законов да обычаев — человечьих и божьих! И кара вам будет…
— Позволь, о Прародитель, дураку слово молвить, — неожиданно полез в пекло Нойдак.
— Только дурака здесь и не хватало! — Род неожиданно подобрел, — Ну, скажи свое слово…
— Ты ведь Род, продолжения рода человеческого заступник?
— Это я и сам знаю…
— А как же ты собираешься губить вместе с виноватой и жизнь будущую, невинную, дитя малое? — спросил Нойдак, указывая на Полину.