— Илья не только силен, он и умен, — кивнул Рахта, — теперь Слово дойдет и до ведунов!
— Так что, они поостерегутся? Не придется с ними объясняться?
— Думаю, они даже и не затявкают!
— Так что, собираемся?
— Собираться-то собираемся, а знаешь, в чем загвоздка?
— В чем? — настроение у Сухмата было хорошее, он улыбался.
— Коня Нойдаку нужно!
— А он хоть верхом могет?
— Вот и проверим…
— Поскольку ты теперича русом стал, — сказал Василий, — раз Рахта с Сухматом тебя делу богатырскому учат, то пора тебе и другому, главному делу поучиться!
— Это чему же? — испугался Нойдак. Хотя, на самом деле, он прекрасно знал, чему именно может выучить его этот то ли богатырь, то ли бродяга.
— Радость русов есть зелено вино! А слыхивал я, что, испив ковшик всего лишь, был ты упавши на полы княжеские…
— Слушай, Васильюшко, не надобно этого! — сказал Сухмат.
— Нойдак пить хмельное не хочет! — сказал Нойдак вертя головой в поисках защиты у друзей.
— Что ж одежу русскую одел, а обычай соблюдать не желаешь? Скидавай тогда рубаху расшитую да порты снимай, будешь ходить с голым задом! — засмеялся Василько.
— Ты моего Нойдака того, не замай! — вступился Рахта.
— Ты сначала рать вражескую один разгони, Киев от врага спаси, а потом поперек меня слово говори! — шуганул его Василько.
История о том, как вечный бражник в отсутствии богатырей спасал Киев от нежданного набега была всем известна, но не особо почитаема на пирах. Старались не вспоминать. Зато уличные сказители эту историю любили, повторяли, да с удовольствием, иногда — и взахлеб… Как пришлось князю — Солнышку Васильюшку опохмеливать, да не простой чарочкой, а в полтора ведра… Как тот, хмельного напившись, пошел переговоры говорить, да ума не потеряв, обвел — пьяненький — хана степного вокруг пальца. А потом еще и ворогов побил не меряно…
— Тогда и я с тобой! — вздохнул Рахта.
Делать было нечего, пришлось подчиниться. Трезвым Василько никогда не был, но и полупьяным мог уложить любого… Вот только одно Рахта знал твердо — как совсем упьется, тогда можно и Нойдака забрать от «науки» будет. Главное — чтобы его дружок набраться бы не успел!
Увы! Васильюшке то что? Ведро вылакать — что другому языком лизнуть! А Нойдак, пропустивши полчарки, на ноги встать уже не мог, хотя язык еще и не заплетался.
— Эт вино, что по ногам бьет, а голову чистой оставляет, — поучал Василько, — разве это вино? Истинно говорят — зелено вино, оно для юнцов зеленых! Какое от него веселье? Вот друго вино — испробуй, настоящее, трехлетнее, нет, я сначала попробую, а тебе оставлю маленечко…
Оставленного «маленечка» оказалось для Нойдака более чем достаточно. Дальше он не помнил уже ничего. Вместо обещанного веселья была головная боль на следующее утро. Понятно, что принес его обратно Рахта. Удивительно, когда Нойдак пожаловался, что голова его вот-вот лопнет и расколется, как камень, огнем каленый, да водой холодной облитый, Рахта посочувствовал ему гораздо больше, чем когда побил после истории с мухоморами. Посочувствовал и огуречным рассольчиком угостил!
Кобылку Нойдаку подобрали самого что ни на есть смирного. А в оставшиеся дни решили еще и обучить самую малость фехтованию. Ничего путного из этой затеи не вышло — Нойдак получал удары деревянными мечами даже от самых малых отроков. Бронята, или просто — Броня, тот самый, что принес тогда весточку Рахта об опасности, нависшей над Нойдаком, кажется, воспринимал теперь молодого колдуна как своего подопечного — как же, почти что жизнь ему спас, а ведь у рода людского так и заведено — любят не тех, кто тебе помог, а тех — которым ты сам доброе дело сделал… Неизвестно, насколько полюбился Нойдак мальчишке, но вот что тот раз за разом выбивал у своего великовозрастного ученика деревянный клинок из рук, да нещадно бил своим по всем местам — кроме лица, само собой — так это уж точно! Впрочем, было бы у них поболе времени, может, и выучился бы Нойдак фехтованию. По крайней мере, к вечеру первого дня обучения молодому колдуну удалось один раз удержать меч в руках после проведенного финта…
Рахте стало совсем не до Нойдака, не до его ученья и прочего… Да и не до похода за лешим, само собой. Знал бы он, ведал бы, что так скоро все у него с Полинушкой изладится, так и не просился бы в поход дальний, лесной…
Учить любимую девушку, пусть даже богатырскому делу — это всегда приятно. Что ж, одиножды Полина в бою уже побывала, вместе с другими горожанами — пошла в ополчение, да не пряталась за спинами мужскими, говаривают — даже посекла кого-то из врагов. Ничего — теперь поучится, научится, будет богатыршей. И женой Рахте верной, да завидной для всех прочих!
Глава 4
— Нойдак плохо помнит, где мы были! — заявил молодой колдун Духу, — Нойдак помнит, как летал с Духом, что-то у кого-то спрашивал… Но все как-то неясно, как в тумане!
— Возможно то, чем ты сейчас занимаешься, затуманивает тебе глаза, — ответил Дух, — я много раз видел, как взрослые люди мужского пола, делая это, получают удовольствие. А удовольствие получают, чаще всего, принимая разного рода пьянящие напитки или занимаясь деятельностью, направленной к продолжению рода.
— Нойдак теряет твою мысль, лучше говори попроще, — Нойдак в который раз вытер пот со лба.
— Я выражаюсь просто. Вчера тебя заставляли пить мутную жидкость, затуманившую тебе взгляд, я даже не смог с тобой говорить после того, как ты, как здесь говорят, захмелел. А сегодня твой большой друг заставил тебя совершать эту работу, отчего, по твоим же словам, у тебя затуманилась голова, — Дух стоял на своем, пытаясь втолковать неразумному приятелю своему, как над тем измываются, — поэтому я считаю, что тебя умышленно заставляют делать все, лишь бы ты перестал соображать вовсе!