Один из меньших водопадов пропускает сквозь себя одинокую машину. Над головой безымянного разливаются частички пушистых облаков. Они распадаются, растворяются, образовывая проход в аккурат по форме невзрачного автомобиля.
Маятник бьет сопротивляющийся воздух, отталкиваясь от него то в одну, то в другую сторону. Его очертания становятся все отчетливее в глазах человека, но перед ним никакого маятника нет.
Он всегда движется...
Куда не посмотрит безымянный, он будет видеть маятник, закрытые глаза в этот раз его не спасут. Идеально ровный шарик сам заставляет сомкнуть веки. Хочется попасть в ту темную, сырую, холодную комнату, хозяин которой бесконечно качающаяся железка.
Он с радостью собьет, уничтожит её, лишь бы не закрыть глаза. Человека клонит в - сон? Он борется, высматривает каждую деталь пейзажей, которые меркнут под его свинцовыми веками. Нельзя засыпать - твердит он себе. После этого сна больше никогда не получится заснуть.
Чудный мир за окном начинает рушится. Земля соприкасается с небом, под колесами растворяются мосты. Озера выходят из границ, переполняются и уничтожают темную долину, смешанную с мягким отблеском заката вечно садящегося солнца. Человек больше не в силах смотреть на весь этот сумбур, он пытается подавить окружающую его сонливость туманящее сознание. Маятник бьется все сильнее, словно стараясь выбраться из рамок установленных длиной нити - разрушить пространство и остановиться.
Нет. Человеку нельзя засыпать.
- Сердце остановилось, он умирает!!
- Да что ты там копаешься! Подключай! Разря-яд!
Все рушится, рушится красиво под особенно вычурные взмахи дирижера. Весь мир овеян ритмом классической симфонии созданной биением сотен сердец - под него затихнет все что угодно, даже жизнь затейливого мирка. Земля гаснет, исчезает во мраке, в огромной пропасти, куда на миг канул разум человека. Вся долина образует воронку, её части расщепляются и монотонно закручиваются, предопределяя свой конец. Нужно бороться человеку, лучше пасть в эту бездонную пропасть, чем оказаться один на один с до боли в висках ритмичным маятником.
- Разряд!
Всё словно охватила хаотичная пульсация. Темная аллея, на которую ненароком свернул человек, вновь озаряется светом. Он еще не спит, он лишь лежит на полу разящей сигаретным дымом машине. Но, кажется, что ушедшую действительность уже не вернуть, встать невозможно.
- Разряд!
Остается лишь сложить руки на груди и поддаться нарастающей тяжести век. Последний раз почувствовать легкость смыкающихся глаз.
-Разряд!
- Без результата!
- Увеличивай!
Веки снова раскрываются, оголяя неожиданно бодрый настрой глаз. Человека начинает выводить из себя. Уже становится различим шум торопливой машины. Тот шум, который различим лишь тогда когда тяжело уснуть.
Безымянный приподнимается, чтобы увидеть свет последних лучей заходящего солнца. Но он видит лишь тьму, тьму из-за которой невидно даже салона машины. Странно, что это стало заметно после окинутого взором слепца внешнего мира.
Человек со всей силы смыкает веки, он хочет чего-то этим добиться. Но чего? Он и сам не знает. Буквально минуту назад борясь со сном, он старался ступить ему навстречу. Из силою сжатых глаз чуть ли не потекли выдавленные слезы.
Голову клонит вниз, безымянный сидит у маятника. Тот неустанно продолжает испытывать бедного человека. Он опять в машине, нет, он там и здесь. В двух местах одновременно. В своём хрупком, разрушающемся мире и у стойкого маятника, железный шарик которого изводит его. Он видит перед собой две картины, и закрытые глаза его снова подводят. Всю свою жизнь, он полагался на свое мировоззрение, он закрывал глаза и верил, надеялся, что впереди, за непроглядными лучами света таится искомый источник. Но каждый раз это было лишь застрявшее солнце между небом и бескрайней пастью горизонта. Надежда умирает последней, даже позже того кто верил и надеялся.
- Разряд! Давай, дружок... Ну давай же! Еще!
Голову мысли рвут на части. Осколки мира превращаются в пыль. Вскоре и машина оборачивается маленькими крупицами, которые обычно скапливаются под окнами в лучах солнца. В этот раз они собираются у последнего источника света - уходящей человеческой души.
Маятник практически невидно. Остались лишь очертания маленькой комнатки, они затеряются в ворохе сознания. Словно одеялом он накрыл человека и превратил его в парящие горы, зеркальные озера, плывущие и льющиеся облака, воздух бледно-розоватого оттенка. Он превратился в звук хода маятника, в мельчайшие крупицы машины - он превратился в весь этот хрупкий маленький мир с большой и редкой основой - жизнью. Он стал светом, он обратился во мрак...
В конце концов, он по-настоящему открывает свои изнеможенные глаза и видит истинный, так нужный и искомый на протяжении всех его лет свет. Свет, исходящий от его души. Ярчайший из всех, он позволяет смотреть на себя, хоть целую вечность, ни разу не моргая. Человек увидел то, к чему так стремился, то что хотел увидеть всю свою жизнь пробираясь сквозь слепящие лучи. Сквозь них он пытался выйти к истине, но натыкался лишь на пустоту. А ведь стоило по-настоящему открыть глаза, словно в оборванном страшном сне, когда насилу продираешься сквозь затуманенный разум к реальности.
Человек очнулся, тревожно вобрав в себя колющий воздух. Его обдало небольшим холодком. Свежесть и утренний запах сырости коснулся обоняния Джеймса. Перед ним простиралась небольшая комнатка с одним приоткрытым окном. Белое как снег помещение. Он лежал на мягкой кровати, на высоком матраце и был бережно укрыт свежим, пахнущим лавандой одеялом. Прямо под правым ухом что-то пищало, не выходя из ритма. Дыхание человека было тяжелым прерывистым, он словно придавлен нагроможденным на него оборудованием, которое так не хотелось разглядывать.
Через день, Джеймс узнал от доктора, что после страшной аварии он больше никогда не сможет встать на ноги.
Хочется снова закрыть глаза и бессмысленно надеяться, что жизнь изменится. Закрыть и позволить себя укатать во мрак, придавить себя им, как этим оборудованием. Хочется снова увидеть тот свет... Свет души, который можно увидеть лишь раз в жизни. Но перед собой человек видит лишь сомкнутые веки и осознание своего безликого будущего... Маятник более не дрогнет, его больше нет.