Когда Спенсер поднимает голову, я замечаю, какие красные у него глаза. На лице темная тень щетины.
— Дело в том, что она пропала, — поясняю я. — Ее агент нашел меня через Кейт. Он знает, что мы были у Лилиан вчера вечером. Я сказала, что мы проводили ее, зашли на кофе и вместе уехали в одиннадцать. Если ты — случайно — знаешь, где она может быть, позвони Ричи Бенцлеру. — Я протягиваю ему ключ от номера. — Его номер телефона на тумбочке.
Встаю и направляюсь к столу консьержа. Спенсер удерживает меня за руку:
— Нам нужно поговорить.
— Что-то не хочется. — Отвожу глаза.
— Это необходимо. Мы должны обсудить произошедшее. — Спенсер увлекает меня к лифтам.
Нечего скрывать, я невероятно рада видеть его. Однако что-то во мне немедленно приходит в бешенство от одного вида его небритой рожи. Даже рука зудит — так хочется дать затрещину!
Мы молча возвращаемся в номер.
— Я закажу завтрак. Что ты будешь? — спрашиваю будничным тоном.
— «Кровавую Мэри», — говорит Спенсер. Видя мое замешательство, повторяет настойчивее: — «Кровавую Мэри».
Я звоню в сервис. Для себя заказываю яичницу с беконом, апельсиновый сок и бутылку перье, для Спенсера, который направился в душ, — «Кровавую Мэри». Узнав, что алкогольные напитки по утрам не подают, прошу вместо «Кровавой Мэри» «Деву Марию».
Заказ приносят как раз тогда, когда Спенсер выходит из душа — полотенце обернуто вокруг бедер, на волосах блестят капли воды. Он явно чувствует себя лучше, побрившись и почистив зубы. Взяв с сервировочного столика бокал с томатным соком, делает глоток. Сообразив, что в нем отсутствует водка, смотрит на меня, но ничего не говорит. Опустошив бокал, откидывает салфетку с тостов и яичницы.
— Я пешком вернулся к дому Лили и вызвал по телефону такси. Добравшись до отеля, я заснул в шезлонге возле бассейна.
Хотя я и чувствую облегчение, виду не подаю.
— Все же позвони Ричи Бенцлеру. Скажи, что видел ее.
Он откусывает кусок тоста, смачно хрустнув корочкой.
— Но я ее не видел. Лилиан не было в доме. А входная дверь была распахнута.
— Куда она могла отправиться?
— Да куда угодно! Возможно, сразу после нашего ухода. — Усевшись на краешек кровати, Спенсер откладывает тост и по-собачьи преданно заглядывает мне в глаза. — Что нам делать, Салли? Как я должен поступить, чтобы все исправить? Я не думал, что так получится. Я не знаю, я просто… — Тяжкий вздох. — Я не хотел тебя обидеть и поступить неуважительно по отношению к тебе…
Что за бред он несет! Я понимаю, что лучше будет промолчать, иначе я начну орать на него. Неуважительно! Какая чудовищная нелепость! Значит, планируя наш досуг с Лилиан, Спенсер собирался вести себя уважительно? И это при том, что за пять месяцев, что мы вместе, он должен был хорошо меня изучить? Что же придет ему в голову через год?!
— Скажи, можешь ли ты простить меня и дать мне шанс? Если хочешь, мы пойдем к психологу, чтобы решить наши проблемы. Все еще можно исправить. Ведь трещина еще не так глубока.
Если что-то и могло убедить меня простить Спенсера, так это подобный аргумент. Узнав, что он готов обсуждать наши проблемы и пытаться их решить с моим участием, я почти сдаюсь. Почти.
— Я подумаю над этим. — Беру вилку в руку, готовая приступить к завтраку. — Все-таки у нас есть проблемы, ты ведь не станешь это отрицать? — Почему-то по щекам катятся предательские слезы.
Спенсер обнимает меня, целуя в волосы:
— Мы с ними справимся.
И в этот момент я понимаю, что ничего у нас не выйдет. Ничего, черт побери, не получится. Всего пять месяцев вместе — и такая пропасть легла между нами; пропасть столь же глубокая, как между совершенно чужими людьми. Разве я могу объяснить ему, какое отчаяние переполняет меня при мысли о том, как наши отношения оказались похожи на все то, что было у меня прежде. Вся моя жизнь состоит из взлетов и падений, я всегда следовала принципу «все или ничего», и оттого каждое поражение в личной жизни оставляет в памяти горечь потери. Я начинаю плакать сильнее, шмыгая носом и всхлипывая на плече Спенсера. Я оплакиваю наши отношения, которые, как оказалось, не были ничем особенным. На душе снова погано и очень одиноко. До чего я была глупа, думая, что у нас есть шанс!
Когда поток слез иссякает, Спенсер протягивает мне бумажный платок. Я вытираю глаза и нос, поднимаю на него глаза.
Он тоже это чувствует. Черт возьми, он тоже чувствует это, хотя и пытается скрыть! Легкая тень неверия в наше будущее сквозит в его глазах. Еще вчера мы думали о помолвке, а сегодня никто из нас не верит, что все еще может наладиться.