— Ты не возражаешь, если я поброжу по дому?
— Да, пожалуйста.
Оставив стакан в зале, я выхожу в кухню. Мне до одурения хочется знать, правда ли, что этот дом принадлежит Лилиан. С кем она живет здесь?
В кухне меня встречают собаки. Они просто стоят в дверном проеме у входа в столовую и смотрят, но мне становится не по себе от их взглядов. Не хочется экспериментировать и пытаться прорваться в столовую против их желания.
Кухня в этом доме тоже симпатичная, хотя и не столь современная, как в доме парня с текстом Галла. Здесь массивная стойка, огромная газовая плита со множеством конфорок и духовкой, размерами скорее похожей на печь, двухкамерный холодильник, разумеется, встроенный, посудомоечная машина и размельчитель отходов. На столе небольшой телевизор. Из окна виден двор с прудом, окаймленным булыжником, и цветочными клумбами. Над рабочим столом полка с поваренными книгами, но гораздо больше, чем в доме ученого. Я беру наугад одну из них, открываю, просматриваю. Затем разглядываю корешки остальных: «Кулинарные радости», «Простые блюда», «Сытные обеды», «Итальянская кухня», «Все рецепты», «Блюда из морепродуктов», «Выбираем вегетарианство», «Поваренная книга Фанни Фармер» и бог знает что еще — от бутербродов и салатов до рецептов королевских поваров.
Я прохожу вдоль кухонной стойки, а уши овчарки поворачиваются за мной. Бормоча псу ласковые слова, я двигаюсь в направлении выхода. Ужасно хочется взглянуть на гостиную.
Мебель в комнате вовсе не антикварная, как мне поначалу показалось, но все в стиле ампир, красного дерева. Открываю створку книжной полки: здесь много классики, но не собрания сочинений, а отдельные книги разных изданий, собранные с любовью. Я вижу последнее издание «Дома радости», небольшой оксфордский томик в твердом переплете «Башни Барчестера», оранжевый корешок «Амбассадора», клубное издание «Войны и мира», «По ком звонит колокол» в бумажной обложке и потрепанный том «Рабов свободы». Открываю наугад одну из книг: на первой странице простым карандашом значится посвящение Лилиан Мартин.
Однако странно! Мисс Мартин не окончила никакого высшего учебного заведения, но, судя по ее библиотеке, она весьма начитанная леди. Кроме того, это еще одно подтверждение того, что дом принадлежит ей.
И еще одна странность: я ни разу не встречала актрис, которым настолько чуждо было самолюбование. Как правило, у актрис дома всюду развешаны их собственные фотографии и награды в золотых рамках. Здесь же вообще нет никаких фотографий. Правда, над каминной полкой в глубине гостиной я вижу большой портрет. Но это не портрет Лилиан. На холсте изображена молодая женщина в официальной позе. Лицо немного печальное, но на щеках играет румянец, а глаза живые и яркие. Темные волосы аккуратно причесаны, губы чуть-чуть улыбаются, отчего на лице загадочное выражение. На женщине странное одеяние — нечто среднее между туникой и просто отрезом ткани, драпирующим фигуру. Края портрета размыты, и от этого кажется, что женщина заглядывает из другого измерения.
— Это моя мать, — раздается сзади голос Лилиан.
Я вздрагиваю, словно меня застукали на месте преступления.
Лилиан подходит ближе, смотрит на картину. Одной рукой она промокает полотенцем влажную шею, в другой держит открытую бутылку минеральной воды.
— Она умерла, когда мне было девять.
— Необычная женщина. И портрет очень странный.
Лилиан улыбается, не отрывая глаз от картины.
— Это как раз в ее стиле. В этом портрете, в этих красках — вся она. Мне кажется, моя мать родилась не в то время и не в том месте. — Отхлебнув воды, Лилиан переводит взгляд на меня. — Я не слишком на нее похожа, правда?
Пытаюсь сравнить. Вообще я впервые вижу актрису без макияжа. Сходство есть, хотя и не слишком большое. Впервые встретив Лилиан, я засомневалась, что она натуральная блондинка, и не ошиблась. Хотя она вряд ли настолько темноволоса, как ее мать. И глаза совершенно иные — у женщины на портрете они глубже посажены и взгляд пронзительнее. А Лилиан смотрит открыто и безмятежно.
Перевожу взгляд на губы.
— Вот здесь, — касаюсь кончиками пальцев своего рта и щек. — Нижняя часть лица, форма скул как у твоей матери.
Лилиан довольно улыбается:
— Ты права.
Неожиданно смутившись, она отворачивается, негромко бормоча, что рак украл у ее матери половину жизни. Жестом она приглашает меня на кухню.
— Я сегодня была на поминках Клиффа, — по дороге сообщаю я.