Лилиан ни на секунду не задерживается здесь, словно вихрь в красном шелке устремляясь куда-то дальше через небольшой офис, в котором, похоже, принимают заказы (три стола завалены бумагами, на одном надрывается телефон). Мы оказываемся в смежном помещении, тоже подсобном. Здесь есть несколько кресел — мне кажется, это вершина желаний Лилиан, судя по тому, с каким облегчением она падает в одно из них, — а на широком офисном столе гудит компьютер.
— О, какое облегчение! — вздыхает актриса и указывает на соседнее кресло. Она снимает туфли и небрежно бросает их куда-то в угол. Затем тянется к телефону и набирает короткий номер. — Привет, это Лилиан Мартин. Я звоню из кабинета управляющего. Будьте добры, пару бокалов шампанского. Да, неплохо бы еще блюдо с сыром. Вот и отлично! Ах да! Сигареты… да, пачку «Мальборо», легких. — Пауза. — Угу, спасибо.
Не выдержав, улыбаюсь. Эта женщина умеет пользоваться своей известностью.
Лилиан кладет трубку и откидывается на спинку кресла, положив скрещенные ноги на стол (теперь ее пятки смотрят в мою сторону). Руки ее, словно плети, обвисают вдоль кресла. Запрокинув голову, она облегченно вздыхает. У нее красивая шея, и похоже, она это знает.
— Ну? — вдруг спрашивает Лилиан. — Ты действительно хочешь захомутать Спенсера?
Глава 2
— Что? — переспрашиваю я.
— Всегда лучше говорить напрямую. Это экономит массу времени. Как иначе понять, каковы отношения между двумя людьми, если не спросить в лоб?
— Ясно, — киваю я. Вообще она интересно поставила вопрос. Что-то вроде: «Ты перестала пить коньяк по утрам?» Неужели со стороны кажется, что я пытаюсь захомутать Спенсера? И что мне теперь прикажете делать? Похвалить ее за прозорливость? Залепить оглушительную пощечину? — Судя по вопросу, тебя волнует этот момент.
— Сейчас я одна, а Спенсер хорош собой, — пожимает плечами Лилиан.
Ничего себе «хорош собой» — да мой Спенсер просто красавчик! Думаю, подобный разговор мог состояться только в Лос-Анджелесе, честное слово!
— А ты бы спросила Спенсера, можно ли его захомутать.
— Вообще-то, — как бы между прочим бросает она, — твой приятель сказал, что хочет на тебе жениться.
Вот теперь я улыбаюсь.
— Допускаю, что для тебя это не новость, — продолжает Лилиан и кивает кому-то за моей спиной. — Да, это для нас. Поставьте на стол.
Появляется официант с круглым серебряным подносом в руках. На подносе два бокала шампанского с мириадами пузырьков воздуха, две салфетки под коктейли, крохотная тарелочка с сырной нарезкой разных фактур и цветов (от белого козьего до темно-желтого и с зеленой плесенью), стеклянная пепельница, спички и открытая пачка «Мальборо лайтс» с двумя заботливо вытянутыми сигаретами.
Опустив поднос на стол, официант расплывается в дежурной улыбке:
— Менеджер желает вам приятного вечера, мисс Мартин.
— Спасибо, — снисходительно кивает актриса. Дождавшись, пока парень выйдет, она берет бокал, второй протягивает мне.
Делаю глоток. Превосходное шампанское, пузырьки лопаются у самого носа. Лилиан предлагает мне сыру, я отказываюсь, тогда она сама съедает ломтик, отпивает из бокала, затем прикуривает сигарету и вальяжно откидывается на спинку кресла — все это в полной тишине.
— Будь я на твоем месте, — вдруг начинает она, — я бы хорошенько подумала, прежде чем выходить за мужчину вроде Спенсера. Только представь, как быстро он постарается обрюхатить тебя, чтобы потом безнаказанно смотреть на других женщин, в то время как ты будешь кусать себе локти.
— Судя по уверенному тону, тебе это знакомо не понаслышке, — замечаю я холодно.
— Вот уж нет! Я вообще не собираюсь иметь детей, — все так же деловито отвечает мне Лилиан, глубоко затягиваясь сигаретой. — Обычно я дохожу до стадии, когда мой парень начинает таращиться на других девиц, и уже одно это сводит меня с ума.
Я сижу напротив, в ледяном молчании наблюдая за ней. Она снова затягивается, опустив ресницы, затем запрокидывает голову и выпускает в потолок тонкую белую струйку дыма. Почему-то бросается в глаза отпечаток помады на фильтре — вызывающе красный. Наконец Лилиан снова обращает на меня взгляд, задумчиво улыбаясь. Глаза у нее карие, очень темные.
— Наверное, я раздражаю тебя, — говорит актриса, изучая меня. — Хотя и не знаю, в чем причина. А жаль, потому что ты мне нравишься.
Я делаю глоток шампанского, глядя на нее. Невозможно поверить, что ей двадцать шесть. Ей должно быть гораздо больше, если она так хорошо изучила человеческую натуру.