— С чего это у тебя такие выводы? Люциферы никого не порабощали. Никогда. Вообще-то всё именно наоборот: это нас пытались сделать рабами Грааля, а люди и по сей день рабы его, только не знают об этом. Хотя, наверное, некоторые догадываются, что в мире что-то не так.
— Не уходи от ответа.
— Хорошо. Новое время требует новых устоев. Пусть будет так. Но равенство — это вредоносная утопия.
— Я не говорю об уравниловке. Я имею в виду равноправие в обществе.
— В каком обществе? В обществе кого?
— В обществе новых людей.
— А равноправие и уравниловка разве не одно и то же?
— Насколько я разбираюсь в понятиях, — нет, не одно и то же.
Старик недовольно засопел:
— Равноправию среди смертных не бывать. Это утопия. Это мечта рабов, помышлявших о могуществе богов. Вот что такое равноправие и ваше пресловутое равенство.
— Я имел в виду права мужчин и женщин в обществе смертных и бессмертных неберов.
— Это другое дело. Но прежде так и было. Существовал Закон.
— И христианство сохранит свою позицию в мире?
— Это обязательно? — засомневался Гэбриэл.
— Обязательно. Разве христианство проповедует извращения или мракобесие? Разве христиане не ценят жизнь, совесть, честь и достоинство? Чем они тебе не по вкусу?
— Ты вынуждаешь меня сказать о христианах какую-нибудь гадость. Не говори такие вещи, ты ведь знаешь, сколько ужасов посеяла католическая церковь в средние века. Да и в последние годы бывали инциденты. Так что будь так любезен… Без пафоса, пожалуйста!
— Ладно, — согласился Лука.
— Но какую историю ты будешь рассказывать будущим смертным и бессмертным? Реальную или Евангельскую? Во что твои христиане должны будут верить: снова в воскресшего Иисуса?
— А разве ты не воскрес?
— Но это было вовсе не чудо. Я не был мёртв в буквальном смысле. А во-вторых, я никогда ни именовал себя Иисусом, и никто так меня не называл. Никогда.
— Разве ты не пошёл на крест ради спасения?
— Но не ради спасения иудеев или римлян, и тем более не ради всех смертных землян, а только ради спасения своего рода, — Гэбриэл нарочно умалчивал факт того, что именно ради спасения созданного Мойсесом народа он, посланный метатроном, пошёл на жертвенное заклание.
— Это как раз не важно. Сама идея самопожертвования ради других присуща христианству, — настаивал Лука.
— Но они считают Иисуса Христа Богом! — возмущённо вскрикнул Гэбриэл.
Лука засмеялся:
— Тише, ваше преосвещенство, не пугайте туристов.
Гэбриэл опасливо посмотрел по сторонам, но на них обратили внимание лишь ближайшие посетители Собора, и то только потому, что священник повысил голос. Гэбриэл учтиво улыбнулся им, и иностранцы продолжили знакомство с главной достопримечательностью Ватикана.
— А разве ты не бог для них? — продолжал Лука. — Они что-то упускают, когда поют в пост, что ты бог сильный, крепкий и бессмертный? Ты не силён воскреснуть? Или ты не можешь себя назвать бессмертным по отношению к ним? Или неберы не боги?
— Но Бог — это планета, наша земная Мать. И называть себя Богом с большой буквы — это гордыня и богохульство, — возмутился Гэбриэл. — Даже Господом называться непозволительно! — уже шёпотом добавил он.
— А Святым Духом?
— Это аллегория, — отмахнулся старик. — Святой Дух — это Извечная Мать. Смертным не нужно знать такие тонкости.
— Это верно, им не обязательно знать об этом. Но Господином они называют и своего вождя. Смирись уже с их слабостями и прими этот титул, как их духовного вождя.
— Ты пытаешься смутить мой Дух. Ты торгуешься, как жид.
— А я и есть жид, — шутливо пожал плечами Лука.
— Это шантаж, — запыхтел старик.
— Нет, это соглашение. Если ты хочешь, чтобы я выполнил твоё условие, ты должен выполнить моё.
— А ты сильнее, чем я думал прежде, — усмехнулся Гэбриэл. — Возможно, тебе действительно удастся воскресить твою христианскую Церковь.
— Эта Церковь будет не религией Иисуса…
— И слава Богу! Ибо сейчас они мёртвых почитают больше, чем живых. Я видел, как некоторые забирают деньги у семьи и тащат их в церковь, чтобы пожертвовать на храм. При этом их собственные дети голодают, их престарелые родители потом бродят неприкаянные и просят милостыню. Отвратительнейшее зрелище. Священники жиреют, а народ нищает.
— Ты прав, это отвратительно. Поэтому новая Церковь будет религией Разума, то есть Христа и священного женского начала — этого Духа Святого, как называют его католики. И со временем люциферы станут её частью, возможно лучшей частью, это будет зависеть от того, как они станут себя вести по отношению к остальным землянам.