— Откуда вы знаете? — ошалело глядя на него, спросил я.
— Мы — профессионалы, — коротко ответил он. — Но мы не можем остановить генерала Петрова и его пособников без вашей помощи. Как только мы начнем предпринимать хоть что-нибудь, мы немедленно засветимся. И нас тут же ликвидируют.
Да, в его словах была логика. Я бы даже сказал — железная логика.
— Что вы предлагаете? — тряхнув головой, спросил я у этого странного человека.
Он ответил:
— Наконец-то. А предлагаем мы вот что. Аничкин должен быть на свободе — это, как говорит один из кандидатов в Президенты, однозначно.
— Он уже не кандидат, — заметил я.
— Пусть, — продолжил он. — Мы попробовали предположить, что вы придумали с Денисом. И решили, что, когда вы вместе с Аничкиным выедете из тюрьмы, Денис как бы случайно атакует машину, которая будет неотступно следовать за вами. Пока суд да дело, вы с Аничкиным исчезнете.
Я занервничал. Он обратил на это внимание и сказал мне успокаивающе:
— Не переживайте. Я бы тоже действовал на вашем месте именно так. Это хороший, проверенный ход. Но в данном случае он может не сработать.
Все пошло к чертовой бабушке.
Я знал, что он прав. Если об этом знает он, то почему об этом не может догадываться Петров и иже с ним? Все логично, а я полный болван.
— И в чем же заключается ваша помощь? — спросил я у него после минутной паузы.
— Очень просто, — сказал он. — Вместо Дениса по машине, которая будет следовать за вами, ударю я.
— Как?! — не поверил я своим ушам.
— Я, — подтвердил он. — Пусть Денис работает так, как вы ему сказали. Он пойдет на сближение, и его нейтрализуют, то есть просто не дадут ничего сделать. Кстати, по закону его ни в чем не обвинят, не смогут, потому что агрессивность будет проявлена по отношению к нему, а он свою проявить просто не успеет. Поверьте, там работают настоящие мастера своего дела.
— Ну хорошо, — все еще недоверчиво проговорил я. — И что дальше?
— А дальше, — сказал он, — дальше — все будет зависеть от того, насколько слаженно мы с вами будем работать.
— То есть?
— Как только Денис тронется с места, им займутся те, кто будет обязан оградить машину преследователей от посягательств. Вы тронетесь с места, а я в это время нанесу свой удар. И вы будете свободны.
Я не был против этого плана. Но что-то в нем мне все равно не нравилось.
— А что вам-то с этого? — бестактно спросил я и пожалел об этом в следующую минуту.
Мой таинственный незнакомец, что называется, спал с лица. Он чуть ли не побелел от ярости и, подойдя ко мне вплотную, произнес:
— А вам?
Где-то он был прав. Но я все равно сопротивлялся. Не верю я в дедов-морозов.
— Как вас хоть зовут-то? — спросил я, чтобы хоть что-нибудь спросить.
Он еле заметно улыбнулся и ответил:
— Зовите меня просто Вася.
— Хе, как верблюда, — вспомнил я свой любимый фильм «Джентльмены удачи».
Вошла Лиля Федотова и торжественным голосом объявила:
— Кофе, господа.
Все у нас получится, бормотал я про себя как заклинание, все у нас получится.
Перед выездом на операцию Меркулов сообщил мне:
— Ни по каким зарегистрированным делам Аничкин не проходит. Не пойму, как они умудряются держать его в Лефортове?
— Его посадили свои же братья чекисты. И без всяких ненужных бумаг! — ответил я.
Он как-то странно посмотрел на меня.
— Ладно, иди, — махнул он рукой, — удачи тебе. Ни пуха ни пера.
— Иди к черту! — послал я его.
— Спасибо, — улыбнулся он.
Ох, и натерпелся же я!
Предъявив начальнику тюрьмы свое удостоверение, а также соответствующее постановление, санкционированное замом генерального прокурора, в котором черным по белому говорилось, что Владимир Аничкин должен покинуть стены тюрьмы и быть передан из рук в руки старшему следователю по особо важным делам Генпрокуратуры Александру Турецкому для проведения безотлагательных следственных действий, я собственной шкурой почувствовал, что такое тотальное недоверие. Этот начальник изучал несчастный лист бумаги минут пятнадцать, не меньше.
Наконец он поднял на меня глаза и спросил:
— А почему вы забираете его без охраны?
— Выполняйте предписание Генпрокуратуры, я отвечаю за сохранность зека, — посоветовал я ему, и что-то в моем голосе ему не понравилось.
Он внимательно меня оглядел и, кивнув, предложил сесть.