Володя докурил бычок до самого фильтра и полез в пепельницу за новым.
Информация, которую сообщил в тот раз Петров, была рассчитана на кого-то другого. Причем этот «кто-то» должен был знать только о том, что материалы в скором времени будут доставлены в «Пульсар». Опять не получается! Тогда какого хрена их нужно было везти в Раменки?
Аничкин терялся в догадках. Однако ему обязательно нужно было выяснить причины таких странных действий генерала Петрова, иначе в случае допущенной ошибки все могли свалить на него. А этого допустить было нельзя.
И тут он вспомнил про карточку — личный идентификатор, врученный ему генералом. Может, она что-нибудь прояснит?
Аничкин достал из кармана карточку и повертел ее в руках. Странно, но на ней не было ровным счетом ничего. Ни выбитых имени и фамилии, ни, на худой конец, спецкода. Маленький серебристый кусочек пластмассы. Такая будет валяться на асфальте, никто и не подумает, что это пропуск в сверхсекретный научно-исследовательский институт. Только в нижней ее части находилась узкая магнитная полоска, предназначенная для считывающего устройства.
Аничкин снял трубку внутреннего телефона и набрал четырехзначный номер.
— Ахмет Ахметович? Мое почтение. Аничкин беспокоит. Вы еще домой не собираетесь? Ну так я сейчас к вам зайду.
Аничкин вышел из кабинета и лифтом спустился на третий этаж, где находилась научно-исследовательская лаборатория.
Ахмет Ахметович Абушахмин служил здесь с незапамятных времен. Когда сразу после войны его, только что получившего диплом химфака МГУ, пригласили работать на площадь Дзержинского, он был немало удивлен. Такое пренебрежение содержимым пятой графы его паспорта, где он числился татарином, можно было объяснить только катастрофической нехваткой кадров. И совершенно неожиданно для самого себя он проработал здесь почти всю жизнь. Поговаривали, что как-то Андропов решил отправить Абушахмина на пенсию. Устроили торжественные проводы, подарили именные часы и радиоприемник. А через два месяца пришлось звать обратно: лаборатория почему-то отказывалась работать без Ахмета Ахметовича. Скопились груды неисследованных образцов, отправленных на экспертизу, остановились неотложные дела. А как только Абушахмин вернулся, все вновь заработало.
Старые сотрудники называли его «неотложкой», потому что не было такого вопроса, на который он не мог бы дать обстоятельный и исчерпывающий ответ. К тому же Ахмет Ахметович каким-то удивительным образом умудрялся следить за последними техническими новинками. Разобраться в компьютерной программе или, скажем, взломать на ней пароль было для него парой пустяков. Как этот сухонький старичок на седьмом десятке сумел сохранить ясность ума и энергию, которой могли бы позавидовать многие молодые, оставалось тайной. Впрочем, Ахмет Ахметович всю жизнь имел дело с тайнами. Не было ли среди них случайно секрета вечной молодости?
Когда Аничкин вошел в лабораторию, Абушахмин что-то разглядывал под микроскопом.
— Здравствуй, Володя, — сказал он, не поднимая головы, — я сейчас.
Сделав какие-то пометки на листе бумаги, он повернулся к Аничкину.
— Ну-с, с чем пожаловал?
Вместо ответа Аничкин протянул ему серебристую карточку.
Абушахмин оглядел ее со всех сторон, стер полой своего белого халата незаметное пятнышко с блестящей поверхности и вернул ее обратно Володе:
— Это личный идентификатор. Последнее изобретение нашего шефа. Считается, что он гораздо надежнее простой бумаги с печатью. Хе-хе.
— Ну, Ахмет Ахметович, это я и без вас знаю.
Абушахмин хитро подмигнул:
— Как я понимаю, ты хочешь считать информацию с нее?
— Да.
Он покачал головой.
— Не могу. Строжайше запрещено правилами. Ты же знаешь, как я дорожу своей работой. Близко от дома, и вообще…
— Очень надо, Ахмет Ахметович. Под мою ответственность.
— Эх, Володя, Володя, помню я, как ты пришел сюда, в это здание, розовым юнцом. И вот ты уже большой начальник, который может брать на себя ответственность за крупное нарушение правил, ничем при этом не рискуя. А я, заметь, все на той же самой должности. И шишки все так же будут валиться именно на мою голову, а она уже не такая крепкая, как десять лет назад…
Аничкин выслушал эту тираду молча, а когда старик закончил, положил карточку на край стола и легонько пальцем подтолкнул ее по направлению к Ахмету Ахметовичу.
Тот глубоко вздохнул, но карточку все-таки взял:
— Раньше за такое дело полагался расстрел на месте, и это было правильно. А сейчас всюду бардак, всюду бардак, даже здесь, в Кагэбэ.