Парни не успели достать свое оружие.
— Тихо, — предупредил я их. — Или я прострелю ему башку. Руки в замок прямо перед собой, чтоб я видел. Быстро, ребята, это в ваших интересах.
Парни зыркнули на меня недобрыми, прямо скажем, очами и, сцепив пальцы рук в замок, вытянули их вперед. Все было как нельзя лучше.
— Не надо предпринимать ничего лишнего, — попросил я их. — У меня, как вы понимаете, есть разрешение на ношение оружия. Пристрелю, и меня даже не арестуют, это я вам как следователь Генпрокуратуры говорю.
Мужичонка под моей рукой хрипел и кашлял. Я сжалился над ним и чуть ослабил хватку. Он стал глотать воздух, разевая рот как рыба. Парни смотрели на него немного испуганно. Их можно было понять.
Я зашел мужику за спину и уперся стволом пистолета в его лопатку так, чтобы этого нельзя было заметить со стороны. Если кто-то и увидел бы нас сейчас, то подумал бы, что стоят обычные мужики и соображают на четверых. Знакомая, простая и ясная картина.
— Короче, — проговорил я. — Говорите быстро и не раздумывая. По какому поводу собрались? Что у нас сегодня? Ликвидация Турецкого? Быстро!
Произнося последнее слово, я ткнул пистолетом в спину мужичонки.
— Нет, — быстро ответил тот. — Какого черта? Кто станет убирать работника прокуратуры? Вы что, с ума сошли?
— К сожалению, — сказал я ему, — звание сотрудника прокуратуры — не гарантия от покушений. Кто вы такие?
— Послушайте, Турецкий, — говорил пока только тот, кому я упирался стволом пистолета в спину. — Не валяйте дурака. Мы тоже работаем на вполне конкретные органы, и вам это хорошо известно. И перестаньте тыкать в меня этой штукой, без пули дырку сделаете.
— Обязательно сделаю, — пообещал я ему, — если, в свою очередь, вы сами не перестанете валять дурака. Кто вас послал ко мне?
— Ответа не будет, Турецкий, это вы тоже хорошо знаете. Так что можете стрелять!
Ну прямо Шекспир какой-то!
— Зачем вы вызвали меня на встречу, если ничего сообщать не собирались и если, как вы утверждаете, не собирались меня убивать? — спросил я, хотя мог и не спрашивать. Я уже знал ответ.
— Черт с вами! — выругался мужичонка. — Мы собирались вас только немного испугать. Чтобы вы кое-что нам рассказали.
Да, так я и думал, что-нибудь в этом роде. Они хотели не дать мне информацию, а получить ее.
— А какого рода информацию вы хотели получить от меня?
— Вы — болван, Турецкий, — немного устало сказал мне человек, которого я держал под дулом пистолета, чем вызвал мое безотчетное уважение. — Вы больше ничего не услышите ни от меня, ни от моих товарищей. Так что или стреляйте, или перестаньте, повторяю, валять дурака. Считайте, что не было ничего: ни разговора, ни встречи. Тем более что все и так закончилось ничем. И для вас, и для нас.
Он был прав. Не буду я в него стрелять — хлопот потом не оберешься. Но кое в чем он ошибался, причем ошибался по-крупному.
Я отпустил его и водрузил пистолет на обычное место. Вообще-то я не ношу постоянно с собой оружия, но не взять его с собой сегодня было бы глупо.
— Итак, господа, — смотрел я на своих противников, улыбаясь им как можно приветливее, — подведем некоторые итоги. Вы можете расцепить руки, ребята, — разрешил я парням.
Те послушно опустили их чуть ли не по швам, все время глазея на меня, как на человека, который на их глазах только что совершил чудо — разбросал роту спецназовцев, например.
— Что мы имеем? — продолжил я. — Мы имеем две конторы, работающие друг против друга, вместо того чтобы объединить свои силы, что было бы логичней. Не так ли?
— Объединить? — быстро переспросил меня мужичонка. — Против кого?
«Стоп себе, не дурак ли я?» — так любил приговаривать мой друг Толя Ивочкин в годы нашей юности, когда начинал проигрывать мне в шахматы.
Хитер мужик, хитер.
— Мало ли? — индифферентно отозвался я. — Вот вы — кого ищете? — наивно спросил я их.
Они не ответили.
— Вот, — заключил я. — Не хотите говорить. А могли бы.
Фу-у… Ну и разговорчик.
— Кстати, — вспомнил я. — Ну так что там насчет Аничкина? Вы, кажется, хотели поделиться со мной какой-то информацией. Или я что-то путаю?
Мужичонка как-то по-особому посмотрел на обоих парней, и те дематериализовались в пространстве. Только что были тут, с нами, и вдруг буквально на глазах испарились.
— Вот что, Турецкий, — сказал он мне. — Вы, кажется, человек умный.