— Может быть, я пойду? — сказал я. — У вас, кажется, плохое настроение.
И начал тихо-тихо приподниматься.
— Ладно уж… Не уходите! — остановил он меня. — Послушайте, Турецкий, я навел тут о вас справки, так что вы меня не обманете.
— Да? — только и сказал я.
— Да! — Он жестко смотрел на меня. — Так вот. Работник вы способный, к делу своему относитесь довольно профессионально, но вот в личной жизни вы далеко не образец для подражания.
— У каждого свои недостатки, — пробормотал я. — Все мы человеки, так сказать.
— Честно говоря, я не рекомендовал бы вас своей дочери, — упрямо продолжал он. Чего он хочет? Кто же так вербует в свои ряды? — Не нравится мне ваше поведение с женщинами.
— У вас есть дочь? — вежливо поинтересовался я.
Мне показалось, что он вдруг чего-то испугался. Наверное, я слишком заинтересованно его спросил.
— Так вот! — сердито сказал он. — Вы, надеюсь, понимаете, что скомпрометировать вас — дело одной минуты?
— Вы хотите собрать по поводу моего поведения партсобрание? Послушайте, Григорий Иванович, вы только что говорили мне, что я профессионал. Неужели вы думаете, что я не понимаю, куда вы клоните? Неужели вы всерьез полагаете, что меня можно запугать и взять на туфту вроде аморального поведения? Вы хотите мне что-то предложить, так валяйте, предлагайте, что вы кровь портите и себе и людям?
— А с чего это вы взяли, что я хочу вам что-то предложить? — недоверчиво посмотрел он на меня.
— А тут гадать особенно не надо, — ухмыльнулся я. — Раз вы не убили меня сразу после свидания с Аничкиным, несмотря на все ваши тайны, которые в результате этого рандеву мне открылись, значит, вы хотите, чтобы я вам в чем-то помог. В конце концов, мы делаем одно дело, мы охраняем закон, хоть и находимся в разных ведомствах.
Осторожней, Турецкий, не перегибай палку. Как бы она тебя по хребту не ударила. Но впечатление было произведено, я это видел.
Петрову явно понравилось то, что я сказал. Вся штука была в том, что я медленно подготавливал его к мысли, что Турецкий способен на предательство и не прочь отхватить свое при дележе возможного пирога.
— Что вы знаете о Стратегическом управлении? — неожиданно спросил меня генерал.
Вот оно, началось. Ну, Турецкий, перекрестись мысленно — и в бой.
Глядя генералу в глаза, я медленно ответил, выделяя чуть ли не каждое слово:
— Я знаю, что Стратегическое управление — это организация людей, которая озабочена судьбой страны. Я не знаю, есть ли в этой организации устав, но мне кажется, что это солидная организация со своей жесткой иерархией и, очевидно, дисциплиной. Стратегическое управление активно участвует в общественно-политической жизни страны. Люди, которые входят в нее, считают, что за ними — будущее.
Все время, пока я говорил эту фашистскую бредятину, он смотрел мне в глаза, а я — ему. Так мы и сидели, как два человека, которые затеяли смертельную игру и знали, что делали, а слова были только сопроводительным материалом.
Все так же не сводя с меня глаз, он спросил:
— А вы как думаете?
Я был готов к этому вопросу.
— Обычно — головой, — ответил я.
Строго говоря, я рисковал. Генерал вполне мог обладать настолько развитым чувством юмора, чтобы догадаться, что, противопоставляя себя членам Стратегического управления, я как бы намекаю, что они, члены, думают, в отличие от меня, не головой, а совсем другим местом. Да и что с них, членов, взять? Но он не догадался. И правильно. Человек с развитым чувством юмора не может стать генералом.
— Вы согласны с тем, что управление заботится о будущем страны? — требовал от меня генерал ответа.
Нельзя же быть таким настырным.
— По-своему — да, — осторожно ответил я.
Он кивнул. Вроде его удовлетворил такой ответ.
— Как бы вы отреагировали, — снова взялся он за свое, — если бы мы с вами стали сотрудничать?
— Кто это — мы? — невинно смотрел я на генерала.
Пусть попыжится. Пусть не будет никаких недомолвок. Пусть колется.
— Стратегическое управление, — спокойно ответил мне генерал Петров.
Еще немного, и ты, Турецкий, добьешься своего.
— Каким же вы видите наше сотрудничество? — недоверчиво ухмыляясь, спросил я.
Впервые за все это время он улыбнулся. К тому же и вздохнул с плохо скрываемым облегчением.
— Я знаю, что вы расследуете несколько убийств, которые были совершены в последние дни. Речь идет о высокопоставленных людях.
Я изобразил недоумение:
— Откуда вы это знаете?!