Я колебался. Каждый мускул в моем теле напрягся.
— Ну, слава богу, — наконец сказал я, и мои губы скривились в усмешке.
Я приблизился к Уне. На вкус она была как соль и мед, тепло и свет. Задыхаясь, она откинула голову назад, обнажив гортань. Я облизал ее, затем соединил свой язык с ее.
— Я тоже не могу ясно мыслить, — прошептала она, откидывая голову назад. — Так что давай не будем.
Когда Уна опустила голову, в ее глазах вспыхнул огонь.
Она отступила от меня и стянула футболку через голову. Ее соски затвердели в тот момент, когда они оказались на прохладном воздухе, и мое зрение затуманилось от желания.
— Не здесь, — сказал я, пораженный тем, что способен произносить слова. — Там, снаружи.
Уна прикусила нижнюю губу и, затаив дыхание, кивнула мне. Она знала, о чем я говорю. Для того, что я планировал с ней сделать, четыре стены и крыша были плохой идеей. Выскользнув из джинсов, я отшвырнул их в угол. Она сбросила свои собственные шорты, и мои руки поднялись как раз вовремя, чтобы подхватить ее, когда она прыгнула в мои объятия. Уна оседлала мои бедра, так что я почувствовал жар и влагу между ее ног прямо напротив своего члена.
Я потянулся назад и открыл дверь. Мне повезло, что я взялся за ручку с первой попытки. В противном случае я бы просто пнул эту чертову штуку ногой. Уна обвила руками мою шею, ее волосы каскадом рассыпались по моей руке мерцающими каштановыми волнами, и я упивался ее ароматом. От нее пахло чистотой и дикостью. Пошатываясь, я вышел за дверь, все еще держа Уну на руках.
— Черт, — сказал я, прижимая ее к ближайшему дубу.
Тихий смех Уны просочился сквозь меня.
— Ты сказал, что у нас впереди вся ночь, не так ли?
Я прикусил мочку ее уха. Мне хотелось укусить еще сильнее. Это единственная вещь, которую я был слишком напуган, чтобы объяснить ей. Секс. Великолепный секс. Это было бы идеально. Эпично. Но это были не те притязания, которых требовали мое сердце и медведь. Это могло произойти только в том случае, если бы она попросила меня об этом. А пока я возьму то, что могу получить.
Уна раздвинула бедра еще шире, когда я прижал ее к дереву. Я скользнул в ее скользкий проход, окутывая себя ее жаром по самые яйца.
— Ради всего святого, — выдохнула она. — Что бы ты ни делал, Бо, не будь нежным.
Я не был нежным.
Я слышал, каково это другим медведям. «Анам Кара — особенные». Человеческие женщины, обладающие особой магией, которая делает их пригодными для спаривания с медведями. Но, в конце концов, они все еще люди. Они все еще хрупкие. Оборотень знает, что нужно быть нежным, лелеять тонкую натуру своей человеческой пары.
Но Уна… она была моей настоящей парой во всех отношениях.
Когда я мощно толкнулся внутрь нее, она царапнула ногтями мою кожу, до крови. Я откинул голову назад и издал рев, от которого содрогнулась земля. Я поймал себя на том, что надеюсь, что от ее прикосновения останется шрам. Это было так приятно.
— Сильнее, — проворчала Уна.
Я подчинился. Упершись пятками в землю, я выгнул спину и брал ее изо всех сил. Бедра Уны раздвинулись, ее стеночки сжались, принимая толчок за толчком.
Мы свалились на землю. Уна приземлилась сверху. Мой член заполнил ее. Волосы Уны рассыпались вокруг нас, а ее медвежьи глаза сверкнули черным. Я протянул руку и зажал ее соски между пальцами. Сильно, но нежно. Это привело Уну в неистовство. Она брыкалась и извивалась, выжимая из меня каждую каплю удовольствия, какую только могла.
— Возьми меня, — сказал я, проводя большими пальцами по ее заострившимся соскам.
Они были твердыми, как камни.
— Возьми меня, детка!
— Бо, — вскрикнула она. — Я не могу…
— Ты и не обязана этого делать. Тебе больше никогда не придется этого делать. Отпусти ситуацию. Отдай все это мне.
Она так и сделала. Уна запрокинула голову и выкрикнула мое имя так громко, что, возможно, его услышал весь город. Боже, я надеялся, что они услышали. Пусть они все знают, что Уна была моей. Я буду бороться за нее. Умру за нее.
Она обхватила меня, ее соки хлынули потоком, покрывая меня. Плечи Уны опустились, и она прижалась к моей груди. Мой член все еще был твердым как камень внутри нее. В первый раз это было все, что я мог сделать, чтобы сдержаться. Теперь у меня было больше самообладания. О да, сегодняшний вечер мы используем по полной. Потому что я знал, что это, возможно, мой единственный шанс.
Дело было не в Треворе. В глубине души я знал, что Уна никогда бы не выбрала его. Но Фиона откроет Уне глаза на истинную силу чистокровной медведицы. Возможно, она решит вернуться с ней в Юкон. Она сможет заполучить любого неспаренного альфу, какого только пожелает. Или всех их. Именно так Фиона решила прожить свою жизнь. На протяжении всей своей жизни у нее были разные партнеры. Отец Каллена был всего лишь одним из них. Их союз был политическим, укрепляющим союз между ее кланом и нашим. Когда Каллен стал достаточно взрослым, чтобы жить без нее, она отправила его обратно сюда, чтобы он возглавил клан своего отца и скрепил наш договор с юконскими медведями.