Дальше моё сознание погасло, так и не покарав меня болью.
Очнулся я рывком. Глаза, как будто по собственной воле открылись и встретились с лучами света. Дёрнувшись, я начал моргать, стараясь как можно скорее восстановить зрение. В ход также пошли руки, которыми я протёр глаза. Через пару секунд ко мне вернулась возможность видеть, и я смог нормально осмотреться.
Я лежал на траве в окружении красных пульсирующих линий, в точности повторяющих печать, нарисованную дедом.
Это было нормально, во всяком случае про печать, которая должна служить защитным барьером в первые минуты переноса, мне было известно, со слов деда.
Поэтому я не стал её изучать, а перевёл взгляд дальше.
Зелёная трава, несколько небольших деревьев тоже с какой-то слишком ярко-зелёной листвой и больше ничего. Я не заметил ни насекомых, ни птиц со зверьми. Вглядевшись вдаль, увидел небольшое поле, а дальше лес, обычный, ничем не выделяющийся.
Единственное, что сразу вызвало у меня чувство отчуждения, это отсутствие звуков, которые всегда наполняют любое место, где есть жизнь.
Переведя взгляд вверх, я увидел голубое небо, с редкими маленькими облаками, но что немного удивило, не нашёл и намёка на солнце или наличие какого-либо другого светила.
И хоть источник света определить не удалось, всё вокруг утопало в солнечных лучах так, как будто сейчас середина дня и солнце стоит в зените.
Закончив осмотр места, куда попал, и не обнаружив прямой угрозы, я перевёл взгляд на себя.
К этому моменту я приподнялся на локтях, но в такой позе долго находиться не очень удобно, особенно учитывая, что на мне отсутствовала какая-либо одежда, поэтому я решил для начала сесть.
Чувствовал я себя на удивление отлично и выполнил задуманное практически мгновенно и без усилий. Однако когда опирался левой рукой о землю, ладонь на ней неожиданно кольнуло болью.
Лишь после этого, я обратил внимание на то, что до сих пор сжимаю в руке металлическое сердце. Вся одежда, кольца и любые другие предметы, которые находились на мне, не перенеслись. Все, за исключением этого странного сердца. Помимо воли рука потянулась за ухо. Но привычного порта для подключения к нейросистемам там не было.
Раскрыв кулак, я вгляделся в подарок деда, по которому растекалась моя кровь из небольшого пореза на ладони.
Мне вдруг захотелось разрушить окружающую звенящую тишину. А то даже в нашем мире, где природа подавлена человеческой цивилизацией, в каком-нибудь парке шума будет побольше, чем тут.
— Так, если я правильно помню, моя кровь и должна его активировать.
Стоило мне это произнести, как предмет в моей руке слабо засветился и начал впитываться в кожу, формируя что-то вроде татуировки.
Сказать, что это не произвело на меня впечатления, точно нельзя, но в ужас я не впал, лишь вздрогнул и продолжил смотреть, чем всё закончится.
Моё относительное спокойствие было вызвано двумя факторами. Во-первых, дед говорил о том, что примерно так всё и произойдет. Ну и во-вторых, я не чувствовал боли, лишь сильное желание почесать ладонь, в которую в данную секунду погружалось металлическое сердце, но с этим порывом я благополучно справился.
Всё же страх нарушить процесс и дальше жить с металлическим куском в теле действует весьма отрезвляюще.
Завершилось странное действие примерно через две минуты, может, чуть быстрее, сложно сказать, когда из средств определения времени в наличии присутствует примерно ничего.
Сначала татуировка на левой ладони полностью впитала в себя артефакт, обычный предмет явно не способен на подобное. Потом спустя ещё пару секунд она начала пульсировать, в такт моему сердцу.
Лишь тогда я облегчённо выдохнул, оказалось, что под самый конец я перестал дышать, опасаясь того, что каким-то образом помещаю процессу.
— Так, дальше мне надо как-то вызвать помощника. Дед говорил, я сам пойму принцип, но что-то пока я ничего не чувствую.
Я поднялся, решив размять тело и ускорить кровообращение. Всё же в меня внедрилось «сердце», надеюсь, это как-то поможет?
Стоять без одежды посреди непонятного, то ли луга, то ли пригорка, оказалось некомфортно. Я ощущал, что на меня отовсюду направлены камеры, но это ложное чувство, вызванное воспитанием, во всяком случае я хотел в это верить.
Да и не привык я пока к тому, что нахожусь в ином мире и тут, скорее всего, действуют совершенно другие законы и нормы морали, которые мне лишь предстоит узнать.
Мысли на эту тему вернули меня к размышлению, каким именно путём я сюда попал и тому, что теперь мне придётся в одиночку искать дорогу домой. Где к моменту возвращения, возможно, уже некому будет меня ждать.