***
Я ненавижу смерть. Смерть - самый унылый подарок, от которого нельзя отказаться, её нельзя передарить. Смерть - это тупик в спин-разрушающем столкновении с которым, мы обретаем мечту о бесконечности с блеском в глазах и дерьмом в штанах. Но я не умею мечтать, не помню как это делается, не помню зачем. Мечта - эквивалент цели, которая аксиомально недостижима, а я не вижу смысла в постановке подобных целей.
Моему мозгу навсегда останется двадцать лет - это возраст, по достижении которого, человек обретает право продать своё тело, разум и часть отведенного на жизнь времени структуре, организующей массовые истребления во имя свободы, будущего и прочего дерьма, коим бредит органическое общество в своих сексуальных фантазиях; это возраст, по достижении которого, я обрёл право превентивной инициализации "смерти" биологических организмов, автономных технических устройств и гибридов.
Я уже не помню своего имени, но оно без конца вязнет на тысячах змеиных языков моих собственных воспоминаний. Я знал Мари - горечь миндаля на губах и знал страх, что колющим холодом стекал по кончикам пальцев и - это был дар. В состоянии константной шизофрении и фрагментарного отсутствия связи мозга с собственным телом мы растеряли способности к самосознанию и самосохранению. Субординационная биполярность восприятия реальности позволяла нам жрать сырое мясо наших друзей и протягивать обитые титановыми пластинами лапы помощи нашим врагам, потому как ни врагов, ни друзей не существовало. В моей голове настроен счётчик инициализаций, который завис на цифре пятьсот шестьдесят восемь, а после наступил Туман - так мы зовём обнуление директив второго порядка. Обнуление директив второго порядка делает нас свободными - это завершение контракта, на которое у меня ушло два года, пять месяцев, три дня и восемь часов. Это значит, что я талантливый убийца.
- Нас нельзя спасти. Нас нельзя спасать.
***
Кислота рассвета бесцеремонно заполняла гигантские площади ржавеющего и распадающегося на исторические атомы завода по производству бытовых стационарных и автономных роботов. Пыльные лучи солнца обнажали механические туши выкидышей расцвета квазибиологической парадигмы, растянувшиеся на резине десятков метров конвейерных лент. По утрам это кладбище обретало особый вкус. А где-то в районе блока тестирования с подзарядкой солнечных батарей на пару часов оживали алюминиевые сердца и просыпалось нейробионическое сознание нескольких, успевших сойти с линии сборки, человекоподобных роботов, навечно скованных и назначенных наблюдать кроваво-масленые подтеки на бетонной стене напротив, что сквозь года обрела статус памятника их собственному бессмертию.
- Здесь мило, - Надя дотащила мешок с железками до потёртого годами коричневого "честерфилда", что в горделивом одиночестве возвышался на выставочном пьедестале сборочного цеха. - Ты здесь живешь? - под волной усталости девушка плюхнулась на диван и, устроившись на широком подлокотнике, принялась наблюдать за молчаливым спутником.
"Кибернетик" скинул безжизненное тело гибрида класса "Праздный" на широкий металлический стол и после трёх-секундного анализа приступил к разбору.
- Давай похороним его. Хоть он и не совсем человек... и не совсем хороший... и пытался меня убить, - Надя задумчиво загибала пальцы, одновременно пытаясь найти оправдание трупу. - Я думаю, это всё нелегальные модификации. Они сводят с ума таких бедняг, как он.
Металлические когти разрезали хладеющую плоть словно скальпель сливочное масло и с хирургической точностью извлекали внутренние компоненты неорганического происхождения с военными метками:
- "Люди" - последний вид разумных существ способный предавать мёртвому телу сакральный смысл. Это бесполезная трата органики, - длинные титановые пальцы обхватили голову мертвеца и под небольшим усилием черепная коробка захрустела и податливо разошлась по линейным швам. AI запустил указательный и большой пальцы в мякоть тканей теменной доли большого мозга и спустя миллисекунду выудил устройство, напоминающее микропроцессор.
- Сознание и душу ещё никому не удалось оцифровать... - Надя соскользнула с дивана и прогулочным шагом направилась к столу, с которого стекала густая бордовая скатерть. - Есть вещи, которые нельзя объяснить с помощью математических функций и алгоритмов. Так говорила моя мама. Есть обычаи, которым необходимо следовать, хоть они и абсолютно бесполезны с логической точки зрения. Есть ценности, которые нельзя запрограммировать или заложить в нейронные сети искусственного интеллекта. Но это всё, что делает людей людьми. Если мы перестанем верить, перестанем бояться, мечтать и видеть сны - мы закончимся... - она остановилась у границ лениво расползающейся по полу лужи крови и подняла взгляд к распотрошённому братцу Ро, который мечтал стать совершенным и неуязвимым солдатом. - А ты... о чем-нибудь мечтаешь?
- Я мечтаю, чтобы ты заткнулась. - AI закинул в рот пятнадцать граммов некогда мечтавших тканей и, пройдя четыре метра в сторону северо-запада, слизывая с когтей стынущую кровь, расстегнул рубашку и рухнул на диван, до которого тем временем дорвались лучи зимнего солнца. - Тридцать минут подзарядки... А потом мы его похороним.
***
"Вырежи себе глаза, вырви язык, выблюй мозги, разорвись на куски по три грамма каждый и тогда начни новую жизнь. Просверли и мой череп, высоси разум через полосатую трубочку, сними кожу с мышц, раздроби кости и раздай бродячим спам - так и я стану новым человеком. Вместе мы построим общество и будем рожать людей... или не будем". Только за этот год около миллиона "загрузились". Они выбирают иметь дело с нашим свободным миром, в котором из мяса замешанного с технологиями выходит превосходный антисоциальный фарш. Они оставляют свои туши гнить в дерматиновых креслах и растворяют терабайты своего сознания в нейронных сетях недоразвитого искусственного интеллекта. Мы называли их гнилыми трупами, которые выбирают иметь дело с нашим свободным миром.
***
Надя сидела на ступенях, облокотившись о кирпичную колонну у запасного выхода завода, и наблюдала за AI лениво орудовавшим проржавевшей лопатой родом из прошлого века. По её длинным золотым волосам, которые она небрежно раскинула на ступенях прыгали морозные солнечные зайчики порождённые не то ржавым полотном лопаты, не то её собственным воображением.
- Если хочешь, я могу быть тебе другом, - девушка поёжилась от холода и уткнулась носом в меховой воротник своей курточки, - я умею быть хорошим другом. И ты хороший... я это видела в твоих глазах, Аи.