лянке, отбрасывая мрачную тень, возвышалась странная пирамида, сложенная из гладких, словно речная галька, но крупных, как скальные выступы, камней. Гуппер невольно засмотрелся на это удивительное сооружение. Каменная кладка была большой редкостью в селении, храм Старших и Большой Дом тетки Марты были выложены обработанными каменными глыбами, но эта пирамида высотой чуть более двенадцати локтей притягивала взгляд. Тусклый свет уходящего солнца, с трудом пробивающийся через многослойное одеяло облаков, окрасил каменные кругляши в бледный белый цвет, отчего Гупперу казалось, что сооружение освещает всю поляну. Его размышления прервал сердитый голос Фиалки. - И чего ты замер, простофиля! - она взирала на него из под нахмуренных бровей, сжимая охапку веток в руках. - Надо развести костер, приготовить еду, подготовить площадку для ночевки! Ты так и будешь стоять тут разинув рот или поможешь нам? Парень хотел было возмутиться, но передумал, заметив, что и странник, и артист, ползали по площадке у кургана, очищая место. Полдон водил руками и что-то распевал, стоя лицом к каменной пирамиде, а дикарка носилась вокруг, подбирая маленькие веточки. - Я просто засмотрелся на это, - Гупп ткнул рукой в белеющие камни сооружения. Энни бросила короткий взгляд на пирамиду и презрительно фыркнула. - Подумаешь... Она впихнула Гупперу полную охапку веток и поспешила к Мартину, который принялся выкапывать небольшую ямку в центре расчищенной площадки. Пареньку ничего не оставалось, кроме как последовать за ней, удивляясь перемене, которая произошла с его подругой детства, всегда веселой, любознательной и надоедливой. Гупп сложил ветки около углубления в земле и огляделся. Мартин копался в походном мешке, выуживая оттуда всё необходимое для готовки, Гарри мастерил простенький навес, вбив длинные палки между камней пирамиды и растянув между ними свой плащ. - Поторопись, смертный, - сказал Полдон, оторвавшись от нашептывания камням, - солнце почти село. Гарри громогласно чертыхнулся и принялся закреплять плащ еще усерднее. - Иди, Гарри, - сказала Энни, подойдя к великану. - Я закончу. Артист кивнул и засеменил к ближайшим деревьям. - Надеюсь, твоя фляга полна, - бросил он, проходя мимо Мартина. - Не хочется вновь замереть на всю ночь. - Я могу! - раздался радостный голос незаметно подкравшейся дикарки! Эльф, странник и артист единодушно выкрикнули нет, вызвав у девочки лишь приступ хохота. - Я сам всё сделаю, - сказал Мартин, откладывая мешок в сторону, зря что ли всю дорогу терпел. Иди, я сейчас. Гарри кивнул и скрылся за деревьями. Мартин налил в походный котелок воды из кожаной фляги и поднял голову. - Чего стоишь, Гупп? - спросил он, заметив замершего паренька. - Разведи костер. Гуппер кивнул и принялся сооружать из принесенных веток кучку, чем вызвал у Фиалки недовольное фыркание. - Ты что, совсем всё забыл, простофиля? - сказала она, бросая возиться с навесом и подбегая к пареньку. Отобрав у растерянного Гуппа ветки, она быстро накидала в вырытую яму желтой травы, принесенной дикаркой, и соорудила сверху из веток подобие шалаша. Щелкнуло невесть откуда взявшееся в её руках маленькое огниво, и тонкая струйка дыма взвилась к плачущим небесам. Пламя сначала нехотя, а потом всё быстрее принялось весело трещать, перепрыгивая с травы на ветки и взбираясь выше. - Ничего, ты всё вспомнишь, - сказал Мартин, закрепив котелок над костром и похлопав Гуппера по плечу. Последний солнечный луч, соскользнув с самого верхнего камня пирамиды, покинул поляну, позволив сумеркам набрать силу и укутать рощу тьмой. В тот же миг из-за деревьев, за которыми скрылся Гарри, раздался сдавленный хрип и скрежет, словно кто-то пытался сгрызть камень. - Пора, - радостно вскрикнула притихшая дикарка и побежала в сторону источника звуков. - Стой! - крикнул странник и бросился следом, уронив все приготовленные для ужина кульки и мешочки. Энни проводила их взглядом и, покачав головой, вернулась к навесу. Полдон, прекратив свои приглушенные песнопения камням, подошел к костру и устало опустился на землю. Гуппер растерянно стоял около закипающего котелка и пытался справиться с подступающими слезами. Ощущение собственной беспомощности и бесполезности обрушилось на него сильнее, чем когда либо. То приключение, которое было начисто стерто из его памяти, изменило всех, и больше всего Фиалку. Глядя на то, как она растягивает второй плащ, он понял, что ему не угнаться за этой малявкой, которая еще так недавно как привязанная ходила за ним по пятам. Желудок Гуппера призывно зарычал, напомнив пареньку, что у него во рту крошки не было целый день, а может, и больше. Сбросив оцепенение, он присел около разбросанных странником припасов и стал собирать их. Молния, на мгновение ослепив и оглушив всех присутствующих, упала среди деревьев. За ней последовала вторая и третья, самая яркая и оглушающая. Гуппер выпустил собранные мешочки из рук и зажал уши, спасаясь от невыносимого грохота. Он ждал еще вспышек, но их больше не последовало. Всё так же трещали сыроватые ветки в костре, Энни продолжала возиться с навесом, а Полдон, с отсутствующим лицом, открыл один из своих кошелей и выудил оттуда изрядно похудевший сверток листьев. Гупп никогда не отличался кулинарными способностями, но как и любой мальчишка в селении, обожал печь картофельные клубни на углях и поджаривать кусочки мяса над костром. Еще когда тётка Марта ловила его за воровством печенья или сладких лепешек, Гуппера заставляли помогать по кухне. Это было одно из самых тяжелых наказаний во всем селении, хотя возможность наесться украдкой всякой всячины немного смягчала его суровость. Кто бы мог подумать, что этот опыт пригодится Гупперу в будущем. Припомнив все свои кухонные заключения, паренек приступил к приготовлению ужина, чтобы обрести хоть какую-то полезность в глазах изменившихся спутников. Когда вернулся Мартин в сопровождении весело подпрыгивающей дикарки и неожиданно мрачного Гарри, похлебка в котелке начала закипать и дразнить пустые желудки аппетитным ароматом. При виде еды не в меру бородатое лицо артиста просветлело. - Вот это дело, - прогремел он, потирая свои огромные ладони. - Голос Свободы звучит чище, когда желудок набит. Все отложили свои дела и собрались около весело потрескивающего огня. Даже Полдон, вяло жующий свою траву, присоединился к ним. Гуппер немного удивился тому, как спокойно Мартин подвинулся в сторону, освобождая для эльфа местечко подле костра. Разговоры смолкли, сменившись усердным стуком невесть откуда взявшихся грубо выструганных ложек. Все путники усердно работали челюстями, так стремительно опустошая котелок, что Гупперу пришлось поспешно схватиться за свой черпак, чтобы не остаться голодным. Воцарившееся умиротворение прервал утробный рык, похожий на бурчание желудка. Все сразу посмотрели на Гуппера, от чего паренек подавился кусочком черствого хлеба и закашлялся. - Гупп, успокой своё чудовище, - весело сказала Фиалка, - а то мне порой кажется, что всех нас съешь. - Это не я, - пробурчал парнишка, проглотив наконец застрявшую корку. Рык повторился, и все взгляды обратились к артисту, который довольно поглаживал своё объемное брюшко. - Не смотрите на меня, - Гарри замотал косматой головой, - эту песню исполняю не я. Девочка в леопардовой шкуре внезапно принялась хихикать, выронив свою ложку из рук. Рык повторился вновь. Внутри у Гуппера все сжалось, предчувствуя опасность, таящуюся в этом утробном звуке. Полдон вскочил на ноги, схватив свою металлическую палку в руки, и замер, напряженно вглядываясь в темноту. Вслед за ним поднялся странник. Хихиканье дикарки перешло в настоящий хохот. Она повалилась на спину и принялась безвольно молотить воздух ногами, захлебываясь истеричным смехом. - Проклятое животное! - прошипел Полдон, тыча своим странным оружием в беспросветную тьму. - Ты же сказала что хозяин рощи ушел! - А... это... и не он, - еле выдавила девчонка, кое как переборов очередной приступ хохота. Мартин схватил ветку, ожидавшую свою очередь на растопку, сунул в огонь и поднял над головой, пытаясь разогнать стену ночи, что окружала их маленький освещенный пяточек. - Гупп! - крикнул он пареньку. - Хватай Энни и прячьтесь под навесом! Гарри, нужно больше света! Гуппер медленно поднялся, изо всех сил пытаясь не поддаваться липкому страху, что хотел окутать, обездвижить и подчинить парнишку. Рык, который постепенно превратился в монотонный гул, отдавался в основании его черепа, пуская мерзкие холодные мурашки вдоль позвоночника. Ухватив подскочившую Фиалку за руку и укрывшись под навесом, парень прижался спиной к холодному камню и с ужасом наблюдал за происходящим. Он видел, как эльф, высоко вскинув руку и пропев несколько странных слов, шагнул в темноту. Спустя несколько мгновений его ладонь засияла, осветив всю поляну и деревья вокруг. Все затихли, пытаясь разглядеть среди теней окружающей их рощи угрозу. Гул нарастал, став больше похожим на рев исполинского водяного потока. Он перекрыл все иные звуки, и только истеричный хохот дикарки доносился до ушей Гуппера. Внезапно эльф переменился в лице и, грациозно развернувшись на месте, бросился к костру, гася свой магический свет. - Это стая! - его голос, словно серебряный меч, пронзил полотно рева. -