тащат с кентавра, повалят на землю и выпотрошат. Растянут наши кишочки между деревьями, словно гирлянды на празднике весны. Ты будешь умирать долго и мучительно». Эти мысли показались Гупперу внезапно очень забавными. Смешок, сначала тихий и робкий, постепенно смелел и набирал силу, поднимаясь откуда-то из бездонной ямы гупперовского желудка все выше и выше. Сначала Гупп сопротивлялся ему, стискивая зубы, но смех был сильнее. Разжав челюсти, он вырвался на свободу, и парень захохотал. Сквозь свой смех до него долетел удивленный возглас Энни: - Гупп, что с тобой?! Её слова больше не имели значения. Больше ничто не имело значения. Был только смех, который пожирал Гуппера, начиная с живота, закусывая горящими легкими и запивая кровью из разрываемой хохотом глотки. Внезапно левая щека парня заболела, словно охваченная огнем. Звонкая пощечина, перекрыв шум погони и глухой топот десятков копыт, выбила дьявольский смех прочь. - Возьми себя в руки! - прокричала Фиалка ему на ухо. - Нельзя отчаиваться! Мы придумаем что-нибудь! Гуппер смотрел на неё удивленными, непонимающими глазами. Что, что они могут сделать?! Разве может Фол справиться с десятком кентавров? Разве тётушка Марта оторвется от своего ненаглядного котелка, чтобы спасти их? Разве Мартин появится внезапно из-за деревьев и укажет дорогу к спасению? Фол прорычал что-то нечленораздельное и резко метнулся вправо, ныряя в неглубокий овраг. Крики преследователей зазвучали удивленно, но вскоре факела вновь замаячили почти над самыми головами ребят. Преследователи уже не призывали их остановиться, не сыпали угрозами и проклятиями. Они просто улюлюкали и смеялись, размахивая факелами. Руки тянулись к спине Гуппера. Паренёк уже ощущал жаркое зловонное дыхание. - Я... не... могу... - прохрипел, задыхаясь, Фол. - Простите... меня... «Это конец, - удовлетворенно зазвучал голос в голове Гуппера, - не будет никакого завтра, никакого прозвища». Голос затих на несколько мгновений, а затем добавил: «Никакого страха и одиночества». По спине кентавра пробежала судорога. Фол запнулся, зацепившись передним копытом за торчащий из земли корень и рухнул на землю. Гупп почувствовал, как выскальзывает из пальцев край куртки кентавра, как взлетает в воздух, потеряв всякую опору. Он видел, как стремительно несется ему навстречу серая, покрытая жухлой травой, земля. Не было больше страха. Весь страх вылетел из Гуппера вместе с приступом безудержного, болезненного, истеричного хохота. Он только покрепче сжал Энни, которая слетела со спины Фола вместе с ним в объятьях, пытаясь прикрыть её голову от удара, и закрыл глаза. Падение оказалось на удивление мягким. Усыпанная листвой и размытая частыми дождями грязь приняла их с громким чавканьем, смягчив удар. Отплевавшись и подняв голову, Гуппер увидел широкий круп павшего кентавра, скользящий по дну оврага прямо на них. Парень попытался отползти в сторону и оттащить Фиалку, но они лишь бессмысленно барахтались в темном месиве, не в силах сдвинуться ни на шаг. Преследователи, скакавшие по обе стороны оврага, затормозили и вытянули свои факела вверх, освещая беспомощных жертв. По лесу пронесся торжествующий клич десятка глоток. Остановившись в нескольких волосках от ребят, Фол мощным рывком вскочил на ноги и выхватил из-за пояса свой кинжал. - Держитесь... позади... - он пошире расставил подгибающиеся ноги. - Если... будет шанс... бегите. Но такой возможности не появилось. Два кентавра спрыгнули в овраг перед ними, еще двое спустились позади, отрезав пути к отступлению и бегству. Остальные преследователи стояли по обе стороны оврага, светя факелами, размахивая короткими копьями и радостно подбадривая товарищей, постепенно сжимающих круг. - Простите меня, маленькие карлы, - прошептал Фол, пытаясь восстановить дыхание. - Спасая вас от одной смерти, я навлек на вас другую, более мучительную и страшную. Энни поднялась на ноги и, подойдя к близорукому воину, обняла его за пояс. - Тебе не за что просить у нас прощения, - прошептала она, улыбаясь. - Это мы втянули тебя в смертельную опасность. Прости нас. Фол кивнул, вытирая предплечьем внезапно выступившие слезы. Фиалка отпустила его и вернулась к Гупперу. Паренёк бессмысленно разглядывал плотоядно улыбающихся и приближающихся к ним кентавров. - И ты прости меня, Гупп, - девушка уже не пыталась сдержать рвущихся наружу слез. - Я была слишком жестокой, слишком требовательной. Просто... Просто... Ей слова потонули в потоке всхлипов, и Энни повисла на шее у паренька. Гуппер удивленно смотрел на неё, пытаясь понять, почему она плачет. Но звенящая пустота в голове гасила любую мысль в зародыше. Внезапно Гупп понял, что над оврагом повисла тишина. - Вот мы и настигли тебя, убийца! - проревел один из приблизившихся кентавров. Он был крупнее Фола, выше почти на две головы. Абсолютно лысую голову покрывала сетка шрамов, как старых, почти рассосавшихся, так и новых, еще сочащихся свежей кровью. В руках он держал тяжелый молот, похожий на те, что Гуппер видел в кузнице, когда-то давным давно, в другой жизни, в другой реальности. Там, где всё просто и хорошо, где стол накрыт, а камин растоплен и у пацана нет других забот, как набить брюхо, да впечатлить сверстников. - Встреть свою судьбу с достоинством, убийца, - продолжал вещать лысый. - Назови своё имя. Фол выпрямил спину и прорычал: - Меня зовут Фол, из клана Последней реки! Его голос громом прокатился по лесу. Шелест листьев вторил его словам. Кентавры замерли и начали перешептываться. - Далеко же ты забрел, один из стражи Леты, - прорычал лысый кентавр, - Но кем бы ты ни был, ты ответишь за содеянное. Кентавры одобрительно зашумели. Фол гордо вскинул голову. - Я приму свою судьбу, как и подобает вольному скакуну. Но не трогайте этих маленьких карлов. Они беззащитны и не станут достойной добычей! - Карлов? - переспросил Лысый, удивленно вскидывая бровь. - Здесь нет никаких карлов. Видимо тебя обманули, Фол из клана Последней реки. Тебя провели люди! Гнедой кентавр вздрогнул. Вздрогнула и Энни, принявшись часто шептать «Прости». - Не так уж и важно, кто они, - ответил Фол после некоторой паузы. - Они безобидны. Отпустите их, и я не стану сопротивляться. - И лишишь меня знатной битвы? - прорычал лысый, взмахивая своим молотом. - Порвите их! Он рванул вперед, а вслед за ним в овраг спрыгнули остальные кентавры. Гуппер с удивлением обнаружил, что дрожит. Что-то глубоко внутри него отчаянно билось, пытаясь прогнать всепоглощающую пустоту, что воцарилась в его голове. Гупп попытался сконцентрироваться на том, что же его так беспокоит. Пробившись сквозь плотный туман опустошения, он поднял этот маленький верещащий комочек и вгляделся в его изменчивые очертания. Это были мысли о будущем, о том, чего так хотелось сделать, но что так и не было совершено. О вкусе первой осенней браги, которую он так никогда и не отведает, о собственном кинжале, которым он уже не сможет воспользоваться, о тех, кого больше никогда не увидит, о еде, которой уже никогда не отведает, о неизведанных страстях и удовольствиях, которыми их так дразнили взрослые со своими запретами. Столько всего было в этом мире, столько неизведанного, не узнанного, не испытанного. Он прожил так мало, так ничтожно мало успел узнать об этой жизни и совершенно ничего не успел совершить. Он только набивал брюхо и ныл, как тяжело. Как тяжело работать в поле, убираться во дворе, как тяжело помогать накрывать на стол, как невыносимо трудно переставлять ноги. Внезапно, чудовищно поздно, Гуппер осознал, что хочет жить. Что хочет перестать ныть и начать расти, исследовать неизведанное, ходить новыми тропами, увидеть и понять всё на свете. Это осознание зародило в его душе страх, такой привычный, но, в тоже время такой новый. Гуппер понял, что боится умирать. Пустоту сдуло мощным взрывом. Её место заполнили панически роящиеся мысли. Как же так. Я только начал свой путь. Я не хочу чтобы всё закончилось. Я не хочу, чтобы меня запомнили ноющим бесполезным сопляком. Он обнял Энни и прошептал: - Прости меня за то, что я был таким бесполезным. Слезы покатились из его глаз. Он и не пытался сдержать их. Он просто неотрывно следил, как мощная рука заносит над его головой тяжелый топор. Внезапно над оврагом раздался оглушительный, подобно яростному грому, голос: - Остановитесь, четвероногие бестии! - от раскатов этого рыка закачались деревья. - Отступите, если хотите жить! Кентавры замерли, занеся свои клинки над головами. - Бегите, хищные твари! - продолжал громыхать голос, - Пока на вас не обрушился гнев поборников свободы и справедливости! - Покажи себя! - зарычал лысый кентавр, опуская молот. Над оврагом раздалось какое-то шуршание, а затем долгий протяжный вздох. - Вы слишком медлили. На землю, перед самым носом Гуппера плюхнулось что-то некрупное и пятнистое, и, отскочив, словно надутый бычий пузырь, налетело на ближайшего из кентавров. Четвероногий воин испуганно заржал, но его крик быстро превратился в сдавленное бульканье. Ноги бедолаги подкосились, и он рухнул в грязь, а пятнистое нечто перескочило к следующему. Поднялась паника. Кентавры ржали и кричали, размахивая оружием. Лысый предводитель пытался призвать к порядку и спокойствию, но видя, как товарищи падают один за