заметила сразу. Энни бессильно наблюдала за всем этим, глотая потоки слез и содрогаясь при каждом щелчке ножниц, словно они отсекали ей пальцы. Только умолять остановиться девушка не стала. Она видела, что это бесполезно. Ей оставалось только рыдать и смотреть, как её прекрасные, фиолетовые локоны исчезают под крышкой ларца. - Вот и все, - довольно выдохнула Белая, убирая ножницы. - Хозяин будет очень доволен таким прекрасным волосам. Фиалка прикусила губу, пытаясь остановить солёную реку, изливающуюся из её глаз, но это помогло лишь на несколько мгновений. Женщина окатила Энни водой несколько раз и вновь потянула за обруч, принуждая подняться. Девушка подчинилась. - Сейчас мы тебя вытрем, - ласково причитала Белая, натирая кожу Энни большим куском лохматого полотнища, которое драло кожу не хуже мочалки. Девушка молчала. Её взгляд был прикован к деревянному ящику, в котором скрывались её волосы, её часть, её прошлое. Энни казалось, что эта изменчиво добрая женщина только что отсекла ей руку, изрезала лицо, сломала хребет, стерев из мира то, что носило радостное прозвище «Фиалка». Словно всё детство, со всеми ужасными и счастливыми днями, лежало теперь в той коробочке. Неожиданно для себя Фиалка поняла, что, как бы она не бежала от прошлого, от той жестокости, она еще не была готова полностью отказаться от него. Ведь это прошлое было частью её. Внезапно поток слез иссяк, высушенный пробуждающимся гневом. - Одевайся, - скомандовала Белая, протягивая какой-то блестящий свёрток. Энни снова подчинилась, развернув этот сверток и натянув на себя получившийся серебристый безразмерный балахон, достигающий почти до самых щиколоток. Пока она возилась, женщина собрала ящички и инструменты в большую сумку, повесила её на плечо и довольно хмыкнула, глядя на девушку. - Вот и умничка, - сказала она, вновь беря девушку за кольцо и выводя из ванной. - Пойдем, покажу тебе твою кровать. Они вновь прошли по холодным, тёмным и пустым коридорам, мимо нескольких дверей. Девушка считала эти двери, считала шаги и повороты, пытаясь запомнить. Она старалась заглянуть в каждую комнату, дверь которой была открыта. Никто не встретился им на пути. Даже в большом зале, через который девушку вели в ванную, было тихо. Только трещали поленья в большом очаге да шипел жир, стекающий с большого куска мяса, обжариваемого на открытом огне. Невольно рот девушки наполнился слюной, а желудок заурчал, оттесняя пылающий гнев в сторону. - Ты голодна? - с улыбкой спросила Белая. Энни молча кивнула. Улыбка женщины стала еще шире. Они спустились по узкой винтовой лестнице и оказались в небольшом помещении, заставленном множеством коробок, всевозможных размеров. Тут было совершенно темно, только тоненькая полоска света пробивалась из-под двери, расположенной в другом конце комнаты. Около двери стояла одна из человекоподобных ящериц, вооруженная коротким кинжалом. Она меланхолично шевелила своими пугающими челюстями, словно жующая корова. Белая подошла к двери и поклонилась твари. - Новый товар, - сказала женщина, указывая на Энни. Ящерица смерила холодным взглядом сначала саму бесцветную, а потом и девушку, после чего лениво кивнула, сняла с пояса связку ключей и кинула под ноги Белой. Женщина, продолжая подобострастно улыбаться, поклонилась и, подобрав ключи, открыла дверь. - Теперь это твой дом, - сказала она, проталкивая Энни в непроглядную темень открывшегося проёма. В комнатке не было ни единого источника света, что, видимо, абсолютно не смущало Белую. Продолжая подталкивать девушку, она уверенно шагала вперед. - Вот это - твоя кровать. - Фиалка больно ударилась коленками о невидимое в такой темноте препятствие. - Ты будешь здесь спать и есть. Подружись с остальными. Энни хотела было спросить, о каких остальных идет речь, но сильный толчок в спину опрокинул её на жесткое подобие лежанки. Что-то упало рядом, отозвавшись глухим стуком. - Вот свечи, - продолжала пояснять Белая. - Береги их - больше не получишь. А покушать я сейчас принесу. Раздались мягкие шаги, в проёме промелькнул силуэт женщины, а затем дверь закрылась, лишая Энни единственного источника света. На Фиалку обрушилась кромешная чернота и полная тишина. Девушка медленно перевернулась и села, крепко зажмурив глаза. Она осторожно обшаривала руками пространство вокруг, пытаясь понять размер лежанки и найти свечи, про которые говорила Белая. Сверток, плотно перемотанный грубой веревкой, нашелся быстро. Ощупав его, девушка обнаружила помимо четырех толстых, противно пахнущих жиром свечей еще два плоских камешка. Досчитав до ста и открыв глаза, Энни попыталась осмотреться. Темнота как прежде стояла плотной завесой, но уже не была угольно-черной. То тут, то там проступали серые очертание предметов. - Есть тут кто-нибудь? - тихо спросила она, но ответа не последовало. Тишина, такая же тяжелая, как и темнота, плотно обволакивали Фиалку. Казалось, что кто-то вставил ей в уши свернутые кусочки тряпок. Девушка даже невольно коснулась пальцами мочки уха, но тут же отдернула, осознав глупость такого предположения. Энни вздохнула и стала разглядывать сверток со свечками, благо, свои руки и все, что находилось в них, она уже могла разглядеть. Шесть свечек и пара шершавых камешка. Скорее всего, это были кремни, чтобы добывать огонь. Помимо них в свертке лежали несколько тонких щепок, видимо, для подкормки слабых искр. Отложив сверток в сторону, Энни стала разглядывать свою новую кровать. Лежанка оказалась очень узкой - едва ли пару локтей в ширину. На ней был постелен чрезвычайно жесткий матрас, больше напоминавший дырявый мешок. Из дыр то тут, то там торчала полусгнившая солома, распространяя вокруг сладковатый запах разложения. Матрас был не мягче каменных полов, но давал хоть какую-то защиту от холода. В голове у девушки царило почти такое же безмолвие, что и в комнате. Опустошение, словно огромная дыра, пробившая грудь, постепенно поглощала все мысли и воспоминания. Надежда, и без того слабая, медленно таяла, растворяясь в в этой ненасытной пустоте. Ищут ли её друзья? Даже если и пытаются, как они смогут найти её в пещере среди целого муравейника клыкастых ящериц? Только сами окажутся в лапах этих непонятных хладнокровных тварей! Неожиданно, эта мысль вспыхнула в самом сердце растущей темноты. Они могут пострадать, даже погибнуть из-за её глупости! Искра внезапно окрепла и переросла в пламя, подпитываемая ненадолго угасшим гневом. Больше не было страха за себя - девушка переживала за друзей. Она должна выбраться, найти их, остановить, не подвергать их жизни такому риску! Встрепенувшись, она распутала веревку, крепящую свёрток со свечами, и взялась за кремни. Первый удар не дал никакого результата - руки у Энни тряслись и никак не желали высекать искру, но это только подпитывало злобу, крепшую в её сердце. Она чиркнула еще и еще раз. Слабые вспышки, сноп тусклых звездочек, моментально гаснущих в полёте. - Да чтоб тебя! - хрипло ругнулась Фиалка, вновь занося кремень для удара. - Подожди, - слабый, дрожащий голос раздался из темноты. - Не разжигай пока. Девушка замерла, до боли в глазах всматриваясь в темноту. - Кто здесь? Из непроглядной тьмы раздался шорох. - Проклятье! - выругался тот же голос. - Солья, помоги! - Мне запрещено с тобой разговаривать, - раздался еще один голос, на этот раз женский, но такой же слабый, как и первый. - Тогда заткнись и помоги мне! Вновь раздался шорох, а затем какой-то металлический звон. Энни сидела на своей жесткой лежанке и напряженно вслушивалась, боясь вдохнуть. - Все, - сказал мужской голос. - Поджигай. Девушка подчинилась, вновь принявшись колотить кремень о кремень, в надежде высечь искру и поджечь трут, заботливо уложенный в центр свёртка. Прошло немало времени, прежде чем достаточно сильная искра упала на легко воспламеняющиеся волокна. Трут начал медленно чадить дымом, слегка подсвечивая окружение блеклым красным светом. Аккуратно раздув новорожденное пламя Фиалка, сунула в огонек тонкую лучину, чтобы огненные язычки нехотя переползли на эту хрупкую щепочку. Лучиной же была запалена одна из свечей. Тьма отступила перед мерным, слегка трепещущим светом. Поначалу оно казалось невыносимо ярким, резало глаза девушки и мешало осмотреться не хуже непроглядной черноты, но это быстро прошло. Поспешно задув тлеющую лучину и потушив трут, Энни подняла горящую свечу над головой и осмотрела комнату. Тут было особо не где развернуться - шагов пять в ширину и пятнадцать в длину. Почти всё свободное пространство было заставлено узкими лежанками, грубо сбитыми из необработанных деревянных досок. Соломенных подстилок, подобно той, что лежала на кровати, отведенной Фиалке, больше не было видно. В дальнем углу комнаты стояли двое, но слабое пламя свечи давало недостаточно света, чтобы разглядеть их. Девушка встала и направилась к ним. - Погоди, - донесся слабый женский голос. - Дай нам привыкнуть к свету. Энни замерла на половине пути. Теперь она могла различить тёмные, коротко остриженные волосы женщины, одетой в такую же мешковатую тунику, как и на ней самой. Женщина старательно отворачивалась от опаляющего света, рукой зажимая глаза мужчине. Фиалка ошиблась - он не стоял, он почти висел, прикова