инжал, лезвием. Древко было толстовато для маленьких ладошек, но Энни вцепилась в оружие, словно утопающий в тростинку. Грубая, плохо обработанная древесина, тяжесть копья в руках - всё это постепенно возвращало к ней ощущение жизни, позволяя выбраться из тягучей бездны собственных переживаний. - Где искать волосы? - хрипло спросила она, стряхивая оцепенение, словно тонкую паутину. - В кабинете Кль-Такана, - мужчина произнес это странное имя без запинки. - Это наверху. Девушка кивнула, перехватила поудобнее своё оружие и двинулась вперед, следуя за пошатывающимся и хромающим Куртом. Пленник нес свечу, высоко подняв над головой и освещая дорогу. Её неровный огонёк создавал уютный кокон света, за пределами которого густела и шевелилась пугающая непроглядная тьма. - Погаси свечу, - тихо сказала Энни. - Она выдает нас и мешает осматриваться. Курт несогласно тряхнул головой. - Ты видела, как ослепла та тварь из-за маленького огонька? Возможно, это единственный наш шанс. Да и потом добыть огонь будет невозможно. Фиалка не стала спорить. Лишь крепче сжала древко копья и стала напряженно всматриваться в темноту. В каменных коридорах было тихо и пусто. Осторожные шаги беглецов гулко отдавались в давящей тишине, заставляя вздрагивать и оглядываться. Девушка уже давно потеряла всякое направление, сбилась со счета поворотов и теперь просто следовала за костлявой спиной Курта, ощущая нарастающее давление страха, скрывающегося за пределами освещенного круга. За очередным поворотом оказалась лестница, ведущая куда-то наверх. Поднявшись по ней и оглядевшись, Курт поманил Энни, и они осторожно прокрались до следующего поворота. Здесь было значительно светлее, да и места показались более знакомыми. Откуда-то спереди раздавались приглушенные голоса. Прикрыв пламя свечи рукой, пленник заглянул за угол. - Вроде никого, - сказал он, оборачиваясь, - но в главном зале точно кто-то сидит. Надеюсь, они заняты. Не издавай ни звука. Девушка кивнула. Ей казалось, что все внутренности стянуло в один нервный узел. Дышать было трудно, словно она лежала уткнувшись лицом в плотную подушку. Скудная пища, которую ей принесла Белая, теперь стояла плотным склизким комом у самого горла, норовя вырваться наружу. При мыслях о надсмотрщице, Энни едва не потеряла сознание. Перед глазами сразу же всплыло перекошенное бесцветное лицо, кровь, сочащаяся из искривленного рта, розовые, полные ненависти и обиды, глаза. Пальцы до боли впивались в грубое древко копья, словно это было единственным спасением от ужаса содеянного. - Пошли, - скомандовал Курт и, согнувшись, стал медленно красться по широкому коридору. Впереди маячил свет. Он плясал, словно живой, вырываясь из широкого дверного проёма. Беглецы медленно двигались вперед, прижимаясь к холодной стене и настороженно вслушиваясь в каждый шорох. - Я всё понимаю, господин Оакаль-силириан, но и вы поймите меня, - раздавшийся из проёма голос заставил Фиалку вздрогнуть. Она сразу узнала этот скрипучий, но всё же ловко управляющийся со словами всеобщего языка, клёкот. Без сомнения, в нескольких шагах от беглецов находился сам хозяин этого каменного дома, одноглазый ящер, господин Кль-Такан. - Я потратил немало камней на выкуп этого мяса. Не могу же я отдать вам его просто так, по одному заявлению, что это ваша добыча. Раздался скрип и бульканье нескольких глоток. Курт, подползший к самому проёму, осторожно заглянул за угол, а затем беззвучно переполз на другую сторону и махнул рукой девушке. Энни последовала его примеру, сжимая копьё в ноющих пальцах. Перебегая открытое для обзора место, она успела заметить множество чешуйчатых спин, собравшихся на одной стороне большого открытого очага, огонь которого и давал этот живой пляшущий свет. Все ящерицы были явно заняты обсуждением. Они что-то кряхтели и рычали на своём пугающем наречии, совершенно не глядя по сторонам. Оказавшись с другой стороны проёма, девушка выдохнула и поползал дальше, вслед за пленником. - Может быть вы уступите мне её за половину цены? - раздался второй голос, певучий и мелодичный. - Всё-таки я ваш постоянный клиент и впереди у нас долгое и плодотворное сотрудничество. Будет печально, если оно прервётся из-за одного неприятного недоразумения. Этот голос поразил девушку, словно молния - одинокое дерево. Она замерла и резко повернула голову назад. Этого не может быть! Неужели?! - Ты что? - зашипел Курт, хватая Энни за руку. - Быстрее! Идем! Фиалка вздрогнула и отогнала непрошеные мысли. Просто показалось. Они быстро преодолели остаток коридора и вновь оказались перед лестницей, ведущей куда-то наверх. Лестница завершалась массивной дверью, оббитой железными полосами. Тяжелый кованный замок смотрел на беглецов презрительно и насмешливо. Мужчина достал из складок своей изорванной одежды связку ключей надсмотрщицы, выбрал самый массивный и вычурный ключ и легко отпер пугающую преграду. В открывшемся помещении было темно. Даже темнее, чем в той комнатушке, где держали Курта, Солью, и куда отвели Фиалку. Из черноты выступали массивные грани мебели, рассмотреть которую издали не представлялось возможным. Курт зашел в комнату первый. Высоко поднятая свеча осветила серые каменные стены, грубо обработанное дерево массивного стола и пары кривоногих стульев. Веселые блики заплясали на грудах всевозможного хлама, подсвечников, столовых приборов, украшений и прочей самой разнообразной мелочи, сваленной в большие кучи вдоль стен. Большинство вещей были серыми, с холодным металлическим отблеском, но некоторые отливали желтизной осеннего солнца. Девушке приходилось слышать о таком металле, хотя лично увидеть даже маленький гвоздик не довелось. Тётушка Марта называла его золотом, но произносила это только шёпотом и только в темноте. В Селении говорили, что Высшие забрали всё до последней крохи и строжайше наказали найденное золото стаскивать им. Эти глупые и ненужные мысли, внезапно возникшие в голове у Энни, подействовали успокаивающе. Сразу вспомнилось тепло очага Большого Дома, куда она сбегала по вечерам из ненавистной лачуги, страшные сказки и запах топлёного молока. - Проклятый ящер! - приглушенная ругань пленника развеяла морок прошлого. Девушка подошла поближе и, прикрыв рукой глаза от слабого, но тем не менее слепящего света, всмотрелась в дальнюю стену и невольно содрогнулась. Вся стена, от самого пола до теряющегося в темноте потолка, была увешана узлами волос. Сотни тысяч узелков покрывали холодные камни плотным и пёстрым ковром. - Проклятье! - снова выругался Курт и подошел к ст