Ветер крепчал, рыча и беснуясь, словно раненый медведь. Энни почувствовала, как холм под её ногами начал дрожать, как мягкая трава вдруг обратилась стальным ежом, норовя проколоть легкие мокасины и впиться в плоть.
- Ты думаешь, у тебя достаточно сил, забытая охотница?! Больше нет никого, кто бы дал тебе силу! Нет ни одного верующего в тебя!
Мина медленно поднялась с земли, распрямляясь в полный рост.
- Был один, но ты продал его, скормил своим ненасытным собратьям! - глаза дикарки светились еще ярче, чем у эльфа. - Да, это лишь капля, упавшая в раскалённые пески, но и её достаточно, чтобы разорвать сотню таких зазнавшихся насекомых, как ты и весь твой род!
Она сделала шаг вперёд, и Полдон отшатнулся, словно бушующий вокруг ветер резко обрушился на него со всей своей яростью.
Холм трясся, камни ходили ходуном, оглашая все окрестности глухим скрежетом. Очередной толчок едва не сбил Фиалку на землю, но она устояла, опершись на копьё.
Дикарка сделала еще шаг вперед. Это уже не была та ослепительно красивая девушка, что спасла их от табуна кентавров, и точно не тот маленький одичавший ребёнок, которого они встретили в сумеречном лабиринте путей Фэйри. Филка чувствовала, как волны силы исходят из её спутницы, побуждая желание упасть на колени и рыдать от благодарности и страха. Что-то совершенно невозможное, немыслимое, невероятное шагало вверх по склону, что-то, перед чем меркли все чудеса земли эльфов, вся мощь и таинственность фэйри.
Девушка видела, как побагровело от натуги лицо эльфа, как он продолжал пятиться, воздев руки перед собой. Ветер оглушительно выл, стараясь сдуть наглецов, что посмели побеспокоить покой этого странного места.
Внезапно под ногами Полдона забурлил травяной ковёр, вздулся и лопнул, выпуская на волю перемазанного и разъяренного кентавра. Фол вцепился в трепещущие полы одеяния эльфа и мощным рывком повалил его на землю.
Мина прыгнула, в один миг оказываясь рядом с противником.
Трава, камни и широкая спина кентавра не позволяли Фиалке увидеть, что же происходило на вершине холма, но треск и вой обрушивались на неё с такой чудовищной силой, что, не будь копья, девушку давно бы размазало по склону.
Ветер сменил направление. Он больше не бил в лицо, стараясь повалить на землю. Он яростно кружил где-то над головой, тревожа исполинские ветви Великого Древа. Холм всё ещё дрожал, но мелко, словно перепуганный зверёк.
Фиалка поднялась и медленно пошла вверх, опираясь на своё копьё. Она вновь оказалась слишком слабой, невыносимо беспомощной. Она не сделала ничего, только сжималась от страха и собственной слабости. Она не смогла помочь Мартину, не смогла спасти его.
От имени странника, всплывшего в памяти, девушке вдруг захотелось упасть на колючую траву и разрыдаться. Кто-то глупый, маленький, всё твердил у неё в голове, что это сон, что она просто уснула у костра под раскатистый шёпот Гарри и видит глупый кошмар.
Предательство Полдона, который протащил всю группу на своих плечах через столько опасностей? Смерть Мартина? Вздор какой-то!
Скоро она проснется, пнёт Гуппера, поболтает с эльфом и улыбнется Мартину. Живому, здоровому, может немного уставшему, но всё такому же уверенному в своей цели Мартину.
Только это не было сном. Энни шла вперёд, стараясь заткнуть этот предательский голосок слабости и наивности. Она продолжала твердить себе, что Полдон - нелюдь, проклятый эльф, который затащил их в эти проклятые земли, чтобы продать на убой. Из-за него умер Мартин!
Фиалка продолжала распалять уголёк ярости в своём сердце, и это разгорающееся пламя придавало ей сил двигаться вперёд и сжимать копьё в ноющих пальцах.
В кругу камней продолжалась незримая битва. Фол прижимал эльфа к земле всем своим весом, а Мина, вцепившись в остроухую голову Полдона, что-то яростно шептала на незнакомом Энни языке.
Эльф корчился, стараясь высвободиться, шипел, словно целый клубок разъярённых змей. Холм и ветер вторили ему глухим треском и оглушительным воем.
Над головой скрипели потревоженные ветви Великого Древа.
Резкая вспышка на мгновение ослепила Фиалку. Яростно вскрикнул Фол. Энни замерла, стараясь сморгнуть режущую взгляд белую пелену. Сквозь этот ослепляющий морок девушка видела, как подскочил Фол, объятый странным зеленоватым пламенем, и, сделав три неуверенных шага в сторону, упал, надрывно крича от боли.
Полдон схватил дикарку за запястья и резким рывком повалил её на землю. Его глаза пылали, о это уже был не тот тёплый, янтарный свет. Ярость полыхала в золотистой радужке неестественным, зелёным огнём. Холодным и безжалостным.
Трава под ногами эльфа пришла в движение, закрутилась, сплетаясь в длинную толстую косу, и прыгнула прямо в вытянутую руку Полдона. Резкий взмах, и на то место, где стояла дикарка, обрушился град резких, хлещущих ударов.