— Мама! — запротестовал Антонио. — Я же в галстуке.
— И что? Я сказала, надень кепку.
Старший сын вздохнул и натянул на лохматую голову кепку. Братья Винченцо и Марко покатились со смеха.
— Вот дьявол! — прошептал Антонио, бегло взглянув в зеркало, висевшее в гостиной.
— Что–что? — спросила мать.
— Ничего, мамочка, — поспешил ее успокоить Антонио и показал кулак братьям.
На трех экипажах семья Перуджио с гостями подъехала церкви. Там уже собрались остальные гости, родственники невесты и толпа праздных зевак, которых не приглашали на свадьбу, но, которым было интересно поглазеть.
Невеста вышла к алтарю, ведомая под руку отцом и сопровождаемая стайкой подружек, среди которых Винченцо увидел и своих сестренок. Падре прочел вначале небольшую добрую проповедь о важности института семьи и семейных уз, цитируя Святое писание, похвалил семью невесты и семью жениха за соблюдение традиций и почитание католической церкви, а затем обвенчал Антонио и Лидию, как звали невесту.
Свадебная кавалькада под смех и песни из церкви направилась к дому Перуджио. На земле в проеме ворот Клаудия положила на землю фарфоровую тарелку вверх дном, а Антонио, согласно традиции, разбил ее каблуком вдребезги, чем очень порадовал две семьи и гостей. И начался пир.
Трое далеко не профессиональных музыкантов, тоже жителей Деменци, пусть чуть–чуть и попадающих мимо нот из–за количества выпитого с утра вина, все же сумели сыграть вальс на аккордеоне, скрипке и мандолине, под который обязаны были станцевать молодожены. А потом на радость селянам вдарили веселую тарантеллу, без которой не обходится ни одно итальянское застолье.
Сельский мэр, повязанный официальной трехцветной лентой, торжественно поздравил молодоженов и всю деревню Деменци с появлением еще одной семьи, а потом под одобрительные вопли пирующих выпил залпом огромный бокал крепкого домашнего вина из погребов Сильвано.
Все пели, танцевали, выпивали и чествовали молодых. Винченцо вышел из–за стола, не в силах одолеть огромное количество яств и вина, и стоял, опираясь плечом о столб, поддерживающий навес над крыльцом. Улыбка не сходила с его лица, хотя весело ему почему–то не было, но нужно было умудриться не испортить веселье остальным. Странное чувство, когда вроде бы вернулся в родительский дом, но ощущаешь, что это уже не твой уголок. Он тебя уже не принимает, хотя все домашние тебе и рады, и даже счастливы, что ты здесь, рядом, а не за тридевять земель. Все вокруг вроде бы и твое, родное, но одновременно уже и чужое. И из этого осознания рождается ощущение ненужности и одиночества. Грустно. Да еще и свадьба, пусть и родного брата, за которого ты безмерно рад, все же прибавляет чувству одиночества дополнительные баллы. Но надо улыбаться.
Марко, подойдя вплотную, горячо зашептал прямо в ухо:
— Посмотри на подружек невесты. Там, справа, с нашей Конкордией стоит. Видишь?
Винченцо завертелся, выискивая взглядом то, о чем говорил брат.
— Да, не верти ты головой, как флюгер. Найди глазами Конкордию. Ну? Увидел?
Увидел. Рядом с сестренкой стояла девушка с распущенными светлыми волнистыми волосами. Голубое платье по щиколотку с закрытым воротом, и накинутый на плечи широкий шелковый шарф немного темнее платья. В тоненьких ручках девушка держала соломенную шляпку, увитую лентами. Девушка, не моргая, смотрела прямо на него.
— Ну, слепец, — уже не шепча, рыкнул Марко. — Видишь?
— Да, — ответил Винченцо. — Кто это?
— Кто? — изумился Марко. — Ты что, в своем Париже совсем одичал? Это же Франческа Тоцци. Не узнал? Кстати, старик Донато умер в прошлом году. Франческа осталась с матерью и братом. Иногда прибегает к нам поболтать с Конкордией и Сильвией. О тебе, спрашивала. Правда, не у меня, а у сестер.
Винченцо уже не слушал брата. Мыслями он был на плотине у старой мельницы,
и вспоминал, как они с маленькой большеглазой Франческой давали ту смешную клятву в верности друг другу. Вспомнив, он улыбнулся. И девушка, в которой невозможно было узнать ту малышку, требовавшую от него клятву, да еще желавшую скрепить ее кровью, тоже улыбнулась ему в ответ.
Франческа обернулась к Конкордии и что–то быстро–быстро сказала ей, а затем еще раз глянула в его сторону и быстро убежала со двора. Конкордия ошарашенно посмотрела ей в след, и, покачав головой, подошла к брату.