— Нобеля… — дрожащим голосом выдавил незваный гость. — Что же вы с Гоголем-то творите? Совестью российской.
— Чего-с? Чего-с изволили сказать? — помощник нисколько не смутился, однако, заставив тем самым изумиться ещё больше человека в аксельбантах.
— Да что тут происходит? — зарычал тот. — Какой ещё Нобель?! Почему не записан?!
— Торговец смертью, динамитный король. Тот, что учредил знаменитые премии. — Сергей взял себя в руки.
— Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! Чтобы он не совершил… дурного-с… — помощник зло глянул в сторону гостя, — ежели что… искупил, искупил, вот-с. По сей день премии получают-с!
— Кровавые! И не все берут! — выкрикнул Сергей. — Журналисты перепутали смерть брата с его собственной. И назвали в некрологе, как и следовало, — миллионер на крови! Только страх, что это и останется после него, заставил Нобеля учредить свой фонд. Только страх! А вовсе не перемена взглядов на мораль!
— Почем знаете-с?! — вдруг завизжал помощник.
Человек в аксельбантах машинально отстранился от него, переводя непонимающий взгляд от одного стоявшего к другому.
— Пьеса! За месяц до смерти он издает пьесу. Единственную, ваше превосходительство! Всего сто экземпляров. — Сергей с отчаянием посмотрел на человека в аксельбантах. — Подчинённые намеренно скрывают её от вас! Церковь запретила дальнейшие публикации, а родственники уничтожили все напечатанные брошюры. Они, да и мы все так думали. И вы особенно! — Он ткнул пальцем в помощника. — Но ровно через сто лет в королевском архиве Швеции обнаружили чудом уцелевший экземпляр.
— Его и ждут в другом месте. — перебил помощник. — Да и знаем мы всё это… — уже устало произнёс он. — А вы… вы, выходит, тот самый? — Голос вдруг стал сиплым. — Мальчишка.
— Мальчишка? Да сколько же ему лет?! — взревел председатель, придя в себя.
— Сорок пять, ваше превосходительство. Летом, в шортах, — ухмыльнулся стоявший у стола, — а зимой, если приосанится, годков на восемь больше. У нас в приёмной не записаны-с, ни тот, ни другой, — сделав шаг к мундиру и наклоняясь, уже с улыбкой подтвердил помощник. Только в этом ракурсе от его рта до самого уха обнажился уродливый шрам.
— Боже! — выпалил Сергей, — Да мы с вами встречались! Помните, в подвале музея? Вы ещё сказали мне, что второй раз туда не приглашают! И вот опять…
— Вы ошибаетесь, — прошипел тот.
— Да… да… что ж это такое! Не позволю! — Огромный кулак в третий раз с грохотом опустился на дубовый стол.
Неожиданно чья-то рука, крепко схватив Сергея за локоть, рванула его вверх. Потолок расступился, и зелёная крыша какого-то величественного здания, обложенного сетью каналов, уменьшаясь, понеслась вниз.
— Я ведь говорила тебе, держись крепче! — вдруг услышал он. Удивительная спутница снова была рядом. Придя в себя, Сергей прокричал:
— Кто ты-ы?! Как тебя зовут?
— Хельма-а-а!
— Хельма? Ведь всё уже было! У же написано! — вновь прокричал Сергей. — Зачем же? — Он глянул вверх и тут же услышал:
— Так ты понял, что обещаю тебе я?
В этой фантасмагории, в этом безумном полёте глаза её казались неподвижными. Хельма, по-прежнему смотрела на него. Видимо, вид пленника был настолько ошалелым, что, не дождавшись ответа, она крикнула:
— Что же ты хочешь? Так происходит всегда! В эту ночь! Майскую ночь!
Ему вдруг вспомнилось, как жена однажды вечером предупредила: «Смотри, сегодня Вальпургиева ночь». Сергей никогда не был суеверным, но тогда… тогда отложил «Демона» Лермонтова. Успеется, подумалось в тот вечер. Он и не подозревал, как правильно сделал, поступив так. Но майские дети? Их убийца? И человек с палубы? При чём здесь они?
— Впрочем, если только это смущает тебя, забудь! — раздалось сквозь вой ветра.
И тут мужчина почувствовал чьё-то прикосновение. Вторая женщина, также обнажённая, легко, но крепко сжала его правое запястье. У нее был такой же волос, только ещё длиннее, и она тоже улыбалась.
— София! Держи его крепче! — крикнула Хельма, и вихрь, закружившись с удвоенной силой, заставил его закрыть глаза от боли.
Неожиданно всё стихло. Они замедлили движение. Внизу, в бездонной глубине ночи, то там, то тут зажигались мириады светлячков, которые напоминали огни городов. Медленно проплывая под ними, светлячки беззвучно растворялись, утопая во мгле. Воспользовавшись тишиной и немного придя в себя, Сергей с трудом выдавил:
— Послушайте, для чего всё это? Что же вы, с любым мужчиной вот так?
Женщины рассмеялись.
— Да, — жмурясь от удовольствия, произнесла София. — А как же иначе? Вы нас слушали всегда, и мы навечно с вами в этом мире. Без нас вы были никто. Даже в первый день творения. А с нами вы стали…