- Я не принимал участия в противоправительственной деятельности, - ответил полковник твердо.
- И нигде не работали? - Прищурился Горожанин.
- Нигде.
- На какие же средства существовали?
- Имел некоторые сбережения.
- А теперь они кончились, и вы решили повиниться, чтобы хоть как-то устроиться?
- Не могу вполне опровергнуть это ваше предположение. Но в основном руководствовался не такими мотивами.
- Какими же?
Яновский растерянно погладил тыльной стороной ладони чисто выбритую щеку, немного подумал и сказал:
- Сложный разговор начинается. Я, правда, готовился к нему, но вот не знаю, с чего и начать.
- Вы дворянин?
- Да.
- Помещик?
- Родители имели имение, четыреста десятин в Черниговской губернии.
- Помещик, дворянин, - начал загибать пальцы Горожанин, - царский полковник... Кстати, рано дослужились до полковника. Имели связи в Петербурге, высокого покровителя?
- Представьте, нет. Все принимал самостоятельно, и еще... Просто меня заметил когда-то Брусилов. В деле, когда проводили переправу через реку.
- Сапер?
- Имел честь возглавлять инженерную службу в армии.
- И по образованию инженер?
- Кончил Петербургский политехнический институт. Потом еще приобретал знания в Берлине.
- В Берлин бездарей не посылали, - протянул Горожанин неопределенно.
- Тешу себя надеждой, что к таким не отношусь.
- А высокомерия вам не занимать, - вставил Колесников.
Горожанин посмотрел на него неодобрительно.
- Итак, полковник, - сказал, - на что надеетесь вы, дворянин, у большевиков?
Яновский блеснул на него глазами.
- Какой я дворянин? Мои предки были крестьянами и пахали землю. Одному из них повезло. Вместе с Разумовским был замечен императрицей Елизаветой, попал в Петербург, а там уже не знаю: очень кланялся, действительно имел способности, но пожаловали в дворянство, тогда и получил имение в Черниговской губернии, а его потомки представили, что действительно выше и достойнее других, хотя имели еще деда хлебопашца. Однако редко кто выдерживает искушение властью или общественным положением. Алексей Разумовский мальчиком ходил босой и брат Кирилл бегал в рваных штанах. А закончили жизнь вельможами и притесняли своих. Угнетали и презирали. И откуда это у человека берется?
- Что хотите сказать?
- Что я не Столбовой дворянин, род которого ведется где-то с древности. Помню своих предков и еще не научился презирать их. Монархические идеи не впитанной кровью, хотя, не кривя душой, они не вызывали у меня и особого отвращения. Просто плыл по течению, воспринимал чины и награды исключительно как собственные заслуги, наконец, где-то так оно и было, потому что много учился, а затем работал, не жалея себя.
- Дворянство твое проложило тебе путь, - сказал Колесников. - Я, думаешь, не хотел бы учиться? А работал на барже матросом - и точка.
- Революция открыла вам дорогу, - ответил Яновский просто и без враждебности.
- А перед тобой опустила шлагбаум!
Горожанин предостерегающе поднял руку.
- Прекратите спор. - Подумал немного и добавил: - Арестовывать вас, гражданин Яновский, не будем. Ибо сами с повинной пришли. Кстати, - спросил, - в технике вы разбираетесь?
- Я военный инженер в свое время командовал батальоном броневиков.
- То есть знаете автомобили?
- Совершенно.
- Ну и хорошо, - оживился Горожанин, - исполкому нужен слесарь - механик. Пойдете?
Колесников пренебрежительно кивнул на крахмальные манжеты полковника рубашки.
- Куда ему? Там руки пачкать надо.
Яновский посмотрел на него почти весело, повернулся к Горожанину.
- Я принимаю ваше предложение, - ответил.
- Вы действительно беретесь чинить автомобили? - Не очень - то и поверил Горожанин.
- Вряд ли кто в Киеве лучше меня знает автомобильные моторы, - заявил Яновский. - Когда приступать к работе?
- Завтра. - Горожанин взял лист бумаги, спросил: - Адрес? Где живете?
- Вероятно, вам известен адрес профессора Василенко, - не без иронического подтекста ответил Яновский. - Однако на всякий случай запишите. Тарасовская, двадцать.
- Я позвоню в исполком, - сказал Горожанин. - Завтра обратитесь к товарищу Шубравскому.
- Если можно, не говорите ему, кто я на самом деле.
Горожанин посмотрел на полковника с интересом.
- Хорошо, - пообещал.
Когда Яновский закрыл за собой дверь, Колесников спросил удивленно:
- Не понимаю тебя, Горожанин. Зачем ты отпустил его? Ведь Яновский - царский полковник, почти четыре года скрывался от нас, и так, без проверки, на все четыре стороны...