- Осень, - сказал Иван Иванович, увидев под яблоней падалицу. - Вот и лето прошло, как быстро все проходит, не заметишь, и на тот свет уже надо собираться...
- Вам еще рано, - не согласился Длугопольский.
- Тьма ничего не знает, - ответил Иван Иванович сухо. - Я, собственно, именно по этому поводу, потому что, действительно, завтрашний день - тьма. А хочется хоть немного заглянуть в неведомое.
- Если бы не заглядывали, где бы мы были! - Ответил Длугопольский. - Что вы имеете в виду?
- Я приведу в заранее определенное место эскадрон красных конников, - пояснил Иван Иванович. - Во главе с комполка Варивода. А вы устроите засаду и скосите их пулеметом.
Глаза Длугопольского посветлели.
- Однако дело не терпит, - пояснил, - сами знаете, через неделю...
- Знаю, поэтому и предлагаю на среду. Где?
- В Иванополь. Там лес...
- Вы правы, лес густой и большой. Пообедаем и поедем туда, чтобы определиться на месте.
- Поедем, - ни на секунду не задумался Длугопольский, - ради такого дела...
- Мерин только у меня измученный.
- Коня поменяем.
- Другого ответа не ожидал.
- Варивода!.. - Потер руки Длугопольский. - Я ради этого комполка в ад пойду!
- Наседают?
- Вам этот комполка, по - моему, надоел больше.
- У меня с ним свои счеты.
- Поэтому и подрядили Шмеля?
- И об этом слышали?
- Никита рассказал. Говорит: сам не знаю, как тот красный командир спасся. В какой-то момент не хватило.
- Шмель оказался хвастуном! - Заявил Тимченко: все еще не мог смириться, что даром отдал десять червонцев.
- Никита воин исправный, - не согласился Длугопольский, - и рука у него твердая, тут действительно какое-то недоразумение, и я возьму Шмеля в засаду, пусть искупает вину. Я круг того дуба, - указал на дерево сажен за двести до поляны, - сойду, как до ветру. Вы это издалека увидите. За дубом и пересижу, пока вы красных постреляете.
- Сидите, - презрительно скривил губы Длугопольський, однако Иван Иванович совершенно не обиделся на него. Пусть атаман считает его трусом, пусть думает все, что угодно, а под пули только дураки лезут.
- От Бердичева в Иванополь тридцать верст, - сказал рассудительно, - примерно два часа рысью. Я выведу их между второй и третьей полудня, следовательно, в четыре вы уже должны быть здесь. На всякий случай кто-то из ребят пусть поедет со мной. Побудет у меня или у Гольдройза, он поскачет раньше и опередит нас на час.
- Поедет с вами Павел. - Длугопольський указал на парня в синей сатиновой рубашке, который встретил Ивана Ивановича перед Крушатами.
- Годится, - одобрил Тимченко, потому что уже имел возможность убедиться в сообразительности парня. - Значит, будите здесь в четыре в среду.
- Будем, - подтвердил атаман, - обязательно будем.
- Доберетесь до поляны лесом, чтобы не оставить на проселке следов.
- Правильно. А как вы того комполка выманите?
- Это уже моя забота.
- И все же?
- А без затей. Скажу, покупал здесь на хуторе свиней и видел вооруженных всадников. Верный человек из хутора Боричев сказал: атаман Длугопольский ночевать туда отправился...
- Хитрый вы! - Завистливо воскликнул Шмель. - Может, хитрее меня, а мне палец в рот не клади.
- Не хитрый, благоразумный, - возразил Иван Иванович. - Ты со своей хитростью Вариводу уже раз выпустил, поэтому не хвались.
- Судьба... - покачал Шмель головой. - Как это москали говорят: " судьба индейка "...
- Ты мне москалями головы не дурач, - жестко сказал Иван Иванович. - Здесь у нас или пан, или пропал. Если эскадрон не уничтожите, вся Совдепия про нас будет хохотать.
- Плевать я хотел на всех красных, вместе взятых! - Вдруг разозлился Шмель.
- Пока они на тебя чихают, - рассудительно возразил Тимченко. - Вот когда сбросим их и сами возьмем власть...
- Вы правы, сударь, - сразу успокоился Никита. - Вы всегда правы.
- Потому и говорил уже тебе - мудрый, - захохотал Иван Иванович.
31
Яковлев одевался медленно и бережно. Полюбовался серебряными, с чернью запонками, выбрал галстук - к темно - синему костюму подходила в красную полоску, связал модным широким узлом и постоял перед зеркалом, оценивая свое отражение.
Что ни говори, а он красивый. Выше среднего роста, лоб высокий и волосы волнистые. А глаза, кажется, пронзительные. Темные, это точно, и если немного нахмуриться, становятся пронзительными.
Яковлев нахмурился и остался доволен. Жаль, что нет у него модных гамаш. Хотя, решил, и хорошо, что нет. Потому что надел бы обязательно и ничем не отличался от донжуанов - нэповского разлива, некого пижона бессарабского масштаба. А он - творческий работник, хотя и член профсоюза сахаропроизводителей, но не рабочий, и все же творческая личность. В сахартресте он временно, потому что здесь и платят больше, чем в военно - инженерной школе, и материальное обеспечение значительно лучше, не говоря уже о деловых контактах с работниками сахарных заводов. На любом сахарном заводе можно найти недостатки и упущения - если умело намекнуть директору, что именно от тебя зависит: дать ход материалам ревизии или закрыть на недостатки глаза, - то только дурак не поймет, как уладить дело: разве жалко для работника треста какой-то сумки с сахаром?