И они выпили по первой - даже Ляля не отказалась от рюмки водки. Алексей догадывался, что именно так и произойдет, знал также, что к концу вечера Ляля наберется основательно и придется брать извозчика до Пироговской - что же, любовь всегда требует жертв...
Оркестр заиграл фокстрот, который только входил в моду, и Яковлев с Лялей пошли к эстраде. Алексей видел, как мужчины оглядывались на его партнершу, это как-то повышало его самого - мужчина, который обладает такой женщиной, не может быть ординарным.
Танцевать фокстрот Яковлев научился в театре, вообще, считал театр почти академией интеллектуалов, действительно, хороший актер должен знать все; музыку, современную и классическую литературу, должен танцевать, хоть немного петь, не говоря уже об умении заглянуть в душу человека и разобраться во всех ее оттенках. Вероятно, они танцевали фокстрот прекрасно, потому что даже музыканты похлопали им, и Алексей вернулся к столику как на крыльях, скользя небрежным взглядом по лицам ресторанных завсегдатаев. Сколько их здесь - самых... А главное - нет пролетария в застиранной косоворотке. Белые рубашки и галстуки на мужчинах, женщины при парадных прическах и вечерних туалетах, но нет красивее чем Ляля - боже мой, чтобы она только не стоила так дорого!..
Вдруг Яковлев зацепился за чей-то внимательный взгляд. Автоматически отвел глаза, еще не поняв, что это за человек, и тут же снова посмотрел на него и удивился, что не узнал с первого же мгновения. Точно, этот бывший царский полковник, кажется, его фамилия Яновский, и рядом с ним за столиком вполоборота к нему с Лялей - Наталья.
Но теперь тот полковник стал гаражным слесарем, а разве слесари ходят в "Континенталь"?
Яковлев почувствовал, что настроение у него испортилось. Он написал анонимное письмо на этого слесаря, думал, что уничтожил его, а тот - в "Континентале"...
Надо же, один взгляд, встреча глазами, и все сразу потемнело. Почему? Черт с ними, всеми полковниками мира, плевать даже на бывших царских генералов, уже забыл и Наталю, и ее дуру - мать, кажется, ее зовут Серафимой Владимировной, и он имел несчастье выслушивать ее бесконечные болтовню... Однако все это уже отошло, все в далеком прошлом, неужели он действительно любил и даже опустился до того, что начал выяснять отношения с этим полковником?
Яковлев улыбнулся Ляли, сжав ее локоть. Девушка подняла на него лучистые и влажные от возбуждения глаза, знала: она здесь королева, и все мужчины у ее длинных, стройных, обутые в модные " лодочки " ножек...
Яковлев налил себе полную рюмку водки и, не дождавшись Швайковского и Ляли, выпил по рабоче -крестьянски, одним глотком и не закусывая. Водка обожгла его, он посмотрел на Лялю просветленно, и девушка манежно надулась.
- Как извозчик... - процедила.
- Наверное, у каждого славянина бывает состояние, когда хочется вылудить полстакана просто так...
Швайковский посмотрел на него понимающе:
- Залить душевный огонь или сокрушение?
- Какое сокрушение?.. - Покачал головой Алексей. - Когда рядом друг и любимая женщина!
- Что-то встревожило тебя! - Не спросил, но подтвердил Жора.
- Нет, - солгал Яковлев искреннее, - все в порядке, и давайте выпьем еще.
- Вот речь настоящего мужчины, - удовлетворенно прищурился Швайковский, и Яковлев выпил, смотря на Лялины цыганские глаза, и как увидел свое отражение в них: оно то гасло, то вспыхивало.
" Как вся моя жизнь ", - решил вдруг и поискал глазами столик, за которым сидели Наталья со своим полковником, и не нашел. Стало грустно, а Ляля, выпив полстакана мадеры, похлопала его по щеке. Она обещала ему весь сегодняшний вечер и даже ночь, роскошную ночь в широкой кровати, однако это почему-то уже не порадовало Алексея, потому что подумал, только вечер и ночь, а он, возможно, упустил всю жизнь. Так, Наталья подарила бы ему счастья на всю жизнь, не требуя за это ничего.