Олег Данилович отодвинулся от женщины, почувствовав ее осуждение, заложил руки под голову, помолчал.
- Такое дело, - попытался оправдаться, - говорится об измене и шпионаже...
- Да, и все же вся эта история плохо пахнет...
- Ты осуждаешь меня?
- Хочешь, чтобы оправдала?
- Тяжело?
- Мне - нет...
- Потому что любишь? И готова простить все?
- Готова.
- Думаешь, сделал некрасиво? Фактически донес...
- Ну что ты... Не обличай себя.
- Все так сложно... - пожаловался Олег Данилович. - А может, ты сам все усложняешь?
- Совесть... Как жить без совести? Теперь многие научились этому, и жить им, вероятно, легче.
- Ты поступил так, как подсказывала совесть.
- А теперь она мучает меня. Потому что отдал в жертву человека...
- Сам говорил: Алексей шпион и предатель...
- И все же было бы лучше, если бы обошлись без меня.
Наталья подумала и сказала:
- Правда на твоей стороне. - Помолчала и добавила: - Но у каждого своя правда. Белые расстреливали красных ради своей правды, а красные белых также во имя своей.
- Но есть общечеловеческие идеалы и общечеловеческая правда!
- А скажи мне, - спросила Наталья после паузы, - ради этой общечеловеческой правды смог бы ты убить человека? Даже зная, что он - заклятый враг?
- В бою - да, - подумав, ответил Олег Данилович.
- А расстрелять?
- Нет.
- Вот видишь, - торжествующе воскликнула Наталья, - когда рубили голову Карлу Первому, палач, видимо, был уверен, что делает правое дело, но поднимался на эшафот в маске, потому что, ненавидя своих угнетателей, народ презирает и палачей.
- Мы залезли в заросли, из которых не просто вылезти.
- Даже невозможно.
- Люди такие разные, - безнадежно сказал Олег Данилович, - у нас в гараже есть кладовщица Указатель, я говорил тебе о ней, так вот, только за то, что я бывший полковник, она, вероятно, собственноручно расстреляла бы меня.- Ошибаешься, - возразила Наталья, - она бы уничтожила тебя не за твои бывшие погоны, она бы расстреливала всех, кому завидует, а завидует она полмиру.
- Думаешь, именно из таких выходят палачи?
- Из кого же еще?
- Наше счастье, что таких людей мало. И по мере того, как общество совершенствовается и умнеет, их будет становиться все меньше и меньше.
- Трудно поверить в быстрое совершенствование человека.
Олег Данилович посмотрел на Наталью удивленно, но в темноте не разобрал выражение ее лица. Однако сказано было достаточно жестко.
- Чего же ты хочешь?- Спросил поражено.
- Правды.
- Зная, что ее не может быть?
- Да, зная это. Хочу, чтобы люди стремились ее. Понимаешь, все мы рабы - то привычек, то воспитание, или просто рабство заложено в генах. Чего-то боимся - потерять должность, деньги, расположение друзей, одобрительный взгляд начальника, мы боимся смерти и врем сами себе, что существует потусторонний мир, все человечество погрязло во лжи и никак не выкарабкается из этого балагана.
- Ты осуждаешь меня, - грустно сказал Олег Данилович, - и сможешь простить?
Наталья погладила его по голове совсем как маленького мальчика.
- Я уже простила тебя, - сказала. - Однако скажи, согласился бы ты на предложение Горожанин, если бы не был когда-то полковником?
Она попала прямо в самую десятку, и Олег Данилович мысленно отдал должное ее проницательности.
- Ты имеешь в виду: я согласился, чтобы хоть немного искупить свою вину?
- Разве не так?
- Может, не совсем. Просто я еще не считаю себя окончательно своим в этом обществе, его законы и привычки еще не вошли в мою плоть и кровь, не стали неотъемлемыми моими.
Олег Данилович закрыл глаза и подумал: вот, что он сказал сейчас, также ложь, небольшая, но ложь. А если честно, то все идет от того, что он чего-то боится. Ибо от Горожанина, председателя губисполкома, еще какого-то начальства зависит, будет работать он в гараже или в другом месте, в конце концов, его счастье с Натальей, а без нее он не представляет жизни. Вот и приходится идти на маленькие, но все же компромиссы, как он с тем же маршрутом: другой совсем бы не разговаривал с ним, не обращал на него внимания, а он лишь раз уже ловил себя на том, что пытается быть с кладовщицей подчеркнуто любезным. Иногда даже заискивает перед ней, признал наконец откровенно, но хорошо признавать такое только перед самим собой, ну, покраснеешь в темноте, как сейчас, все равно никто не увидит...
Олег Данилович невольно тяжело вздохнул, и Наталья придвинулась к нему.- Я не осуждаю тебя, - горячо выдохнула в ухо.
" Однако я осуждаю сам себя ", - мог бы ответить Олег Данилович, и промолчал. А потом подумал: а чего осуждать? Кто они, эти Яковлев и те с ним? Мерзость, дрянь, сволочи... И стоит из-за них заниматься самобичеванием? Тот же Яковлев, если бы смог, плюнул бы на него, растер и тут же забыл. Из таких, как Яковлев, при благоприятных условиях выходили Победоносцев и Аракчеев.