Единевский рванул от аллеи вниз к выходу. Он еще до конца не успел осознать, что произошло: сначала действительно подумал, что грабители, но какие же грабители будут преследовать человека, совершившего вооруженное сопротивление? Итак, гепеушники разгадали их маневр с тайником, устроили там засаду. К тому же, один из них крикнул: " Живым, стреляй по ногам! "
Петляя между могилами и памятниками, Единевский решил: надо избавиться от единственного вещественного доказательства - конверта, который взял в тайнике, с золотом и запиской Яковлева. Гроши пусть остаются, а записку следует выбросить. Однако гепеушпики могут найти ее, и Единевский, спрятавшись за очередным памятником, вытащил из конверта письмо, разжевал и не без усилия проглотил. И тут же подумал: зачем совершил такое? Если гепеушники действительно знают о тайнике, они найдут в нем пакет с докладной начальника Новоград- Волынского гарнизона, а это - неоспоримое доказательство... Но тайник могут и не найти. Шанс мизерный, но все же шанс...
Надо бежать, не даться, замести следы, исчезнуть, раствориться, вознестись на небо, Иисус Христос. Потому что за шпионаж наказание одно - расстрел, но Единевский, увидев, что один из гепеушников пытается отрезать ему путь к отступлению, выстрелил в него, и опять не попал. Осталось только три патрона, ведь, следовало бы найти надежное прикрытие и попробовать отбиться от преследователей, подстрелить хотя бы одного из них. Но Сергей Павлович уже запаниковал, он пустил пулю в ближайшего и побежал, перепрыгивая через могилы, к винтовому ограждению - оно должно быть уже совсем близко.
Однако его начал опережать второй гепеушник, Единевский выстрелил и в него, но сердце заколотило, рука не слушалась - промазал - теперь у него в барабане остался только один патрон, и Сергей Павлович подумал: для себя - все равно выход один, так лучше самому...
Он сделал отчаянный прыжок через канаву, которая встретилась на пути и почувствовал боль в ноге, упал, попытался встать, но нога не слушалась: сломал или вывихнул.
Итак, единственный выход...
Единевский приставил дуло нагана к виску, оставалось только нажать на гашетку, Сергей Павлович закрыл глаза, смертельный мрак уже обвил его - он покончит счеты с жизнью сам и не даст живым в руки врага... И вдруг подумал: а если гепеушники все-таки не докопались до тайника? Он устроен так ловко, что можно ходить вокруг и ничего не заметить. Тогда против него нет каких-либо доказательств, а он бежал, отстреливаясь, решив, что его преследуют грабители. Кажется, даже закричал там, на аллее, " грабят!.. ".
Если же даже найдут пакет и отдадут под трибунал, все же остается какой-то шанс: могут не расстрелять, а дать большой срок, все же существует надежда, а здесь - ни...
И Сергей Павлович встал - глядя, как набегают на него преследователи, выбросил наган в кусты, поднял руки вверх и крикнул:
- Не стреляйте, я сдаюсь!
38
Вечером начал накрапывать дождь. Вовк надел брезентовую куртку, нахлобучил капюшон на лоб и вышел на улицу. У Длугопольского ужинали: конечно, с рюмкой, но напиваться атаман теперь не давал. И сам пил мало - разве полстакана самогона за вечер, только для аппетита.
Вовк сослался на головную боль, и Длугопольский отпустил его. Да и для чего ему теперь прапорщик? Все оговорено, выяснено и решено, завтра отряд поднимается и направляется сначала на Довбыш, чтобы потом, перейдя путь из Житомира на Новоград - Волынский, выйти на Иршу и продвигаться к Чоповичам.
Вовк шагал по улице медленно, словно действительно решил проветриться, но смотрел внимательно - ни одна мелочь не скрылась бы от его глаз.
Село уже спало, только где - где светились окна. Услышав шаги одиночного прохожего, лаяли псы, задыхались от ярости, звеня цепями, но Вовк, не обращал на них внимания. Напротив, собачье лай устраивал его: пусть все знают, что прапорщик Вовк, заместитель командира отряда по разведке, как именовался теперь, идет домой ночевать.
Вот и конец села, далее - левада, затем - стан, а за ним хутор Романов. Четыре дома на пригорке, нужно к крайнему, что стоит возле камышей, и это нужно Вовку. Две версты вдоль пруда, всего две версты, вокруг села стоит, но никто не должен знать, что прапорщик Вовк ночью выходил из села.