Мальцев вычислил, что третья квартира может быть на втором этаже, и не ошибся: на дверях, обитых потрепанной и порезанной черной клеенкой, была пришпилена картонка, а на ней тем же каллиграфическим почерком выведено: Михаил Алексеевич Павлюк.
Звонка не было, и Мальцев постучал деликатно, пальцами. Никто не ответил, тогда он постучал кулаком - наконец за дверью послышался шорох, дверь приоткрылась, и в отверстие выглянула молодая и довольно привлекательная женщина.
- Я по объявлению, - пояснил Мальцев, но женщина не открыла, смотрела настороженно.
Мальцев нетерпеливо переступил с ноги на ногу и сказал громко еще раз:
- Только что прочитал объявление и хочу видеть Михаила Алексеевича Павлюка.
По лицу женщины мелькнула тень.
- Миша, тебя! - Позвала, однако дверь не открыла и не пригласила Мальцева в прихожую.
Женщина отступила, и в отверстие выглянул хорошо выбритый, розовощекий, с зализанным и нафиксатуренными волосами человек в домашней, с шнурами куртке. Такие, по мнению Мальцева, могли носить только недорезанные буржуи, и это сразу наполнило его неприязнью к розовощекому и самоуверенному типу. А тот осмотрел Мальцева внимательно и спросил:
- Что уважаемый товарищ хочет: изучать латынь или постигать основы гимнастики?
Мальцев уловил в его тоне пренебрежение или скрытое презрение и заявил категорически:
- Нам, пролетариям, старорежимные языки до фени. Мы желаем брать уроки гимнастики.
Человек изобразил на лице печаль.
- К сожалению... - Вероятно, он развел за дверью руки, и Мальцев только догадался об этом, потому что дверь перед ним так и не открыли. - К сожалению, я уже набрал гимнастическую группу и приступил к занятиям. Конечно, если уважаемый товарищ посетит в конце лета...
- А латынь выкладываете также вы?- Спросил Мальцев.
- Непохоже? - Улыбнулся мужчина.
- Непохоже, - согласился Мальцев.
- Что поделаешь, устоявшиеся понятия о филологах часто бывают обманчивы, - сказал Павлюк постно, но Мальцев мог поспорить, что в его глазах мелькнули озорные огоньки. - Прошу простить, если не передумаете, приходите осенью.- И он бесцеремонно захлопнул дверь перед носом у Мальцева.
Мальцев покачал головой и побежал по деревянной лестнице вниз. Возвращался Гоголевской к Бульварно - Кудрявской, и чувство недовольства и даже раздражения оставляли его. Перед глазами стояла красивая холеная женщина и откормленный хлыщ с наглыми глазами. Он явно издевался над Мальцевым, но почему? Ведь заинтересован в заработке!
Вдруг Мальцев остановился, догадавшись, что беспокоило его. Даже обругал себя за недогадливость. Этот пижон в шикарной куртке точно водил его за нос. Ведь объявления на столбах вывешены вчера или даже позавчера, бумага совсем свежая, чернила не выгорели на солнце, а Павлюк врал, что уже успел набрать гимнастическую группу. Точно - ложь, к тому же, наглая ложь! Черта с два он наберет группу за два - три дня, людям теперь не до гимнастики, был бы хлеб и к хлебу. А этот тип упитанный, самодовольный, видно напыжанный, не то, что бедный учитель, ищет приработка...
Однако зачем тогда объявление?
Мальцев решил, что самому ему не разобраться в этих хитросплетениях, выбросил из головы Плута в куртке с его объемистый телом девушки, но завтра утром после оперативного совещания у Колесникова он вспомнил и рассказал обо всем начальству. Удивительно, но Колесников отнесся к сообщению с интересом. Подумал и спросил:
- А может, это некий условный сигнал? Эта записка на столбе? Ты пришел, прочитал, узнал адрес и иди себе на Гоголевскую к Павлюку... А Павлюк тебе какие-то сведения или что-то другое...
- Вот, - обрадовался Мальцев, - точно так же, потому что рожа у этого Павлюка явно подозрительная, офицерскую напоминает. Типовое ваше благородие.
- Ну, ты не загибай, - посуровел Колесников. - А моя рожа, тебе кого напоминает?
- У тебя пролетарская, товарищ Колесников, нормальное рабоче - крестьянское лицо, слово. Ты вот бреешься изредка, а от того наглеца еще и одеколоном пахло...
- Ну, ты легче, - обиделся Колесников. - Я, когда в свободную минуту, бреюсь, одеколона, правда, нет, и что? Я тебе не женщина, чтобы пахнуть!
- Это точно, - сказал Мальцев, - а я о чем твержу? Одеколоном от того типа пахло, как от буржуя, напал?
- Значит, Павлюк? - Переспросил Колесников. - На Гоголевской, двадцать один? Ладно. Узнаем о гражданине Павлюке. А тебе за чекистскую бдительность спасибо. Мальцев оставил кабинет с чувством гордости: может, действительно случайные объявления выведут на контриков? Или хотя бы спекулянтов или каких-то других гадов? А кто вывел? Помощник оперуполномоченного Мальцев - благодаря острому уму и любознательности! И переведут тебя, Мальцев, из помощников в уполномоченные. Что ж, он не будет возражать. Не потому, что стремится выбиться в начальство, просто приятно, когда тебя отмечают... И надо будет как-то тонко намекнуть о повышении этой гордой Лиде. Оперуполномоченный ГПУ - считай, даже в таком огромном городе, как Киеве, оперуполномоченных чуть ли не по пальцам можно сосчитать, и нет смысла тебе, красавица, отвлекать от своего хорошего носика...