Священник измерил Вовка внимательным взглядом, будто действительно мог заглянуть в душу и проверить справедливость сказанного.
- Рад, - сказал, - даже очень рад, потому что преданные люди теперь на вес золота.
- Однако, - старший удивленно огляделся вокруг, - где же ваши?..
- Спешите, - одними губами улыбнулся отец Леонтий, - так просто дела не делаются. Неужели вы думали, что Грунтенко без надлежащей проверки движется сюда?
- Однако, святой отец, меня вы знаете не один день, к тому же, мои связи с поручиком Якубовичем...
Отец Леонтий предостерегающе поднял руку:
- Вы, Иван Иванович, вне подозрений, но прапорщика, извините, вижу впервые...
- Я поручился за него
- Все равно, уважаемый. Надеюсь, прапорщик, вы не обижаетесь на меня?
- Ни в коем случае, - искренне отозвался Вовк, - наоборот, мне это нравится. Строгая конспирация и тщательная проверка всех без исключения - основа основ. Потом и Казачья рада не удержалась только потому, что чекистам удалось усыпить бдительность их руководителей.
- Так... - одобрил отец Леонтий и залез в двуколку. - Прошу ехать за мной.
Они обошли овраг и глухим лесным проселком за час добрались до небольшого хутора: всего четыре или пять домов, крытых почерневшим гонтом, тихих и притихших под кронами вековых дубов и лип, которые подступали к самим усадьбам. Казалось, люди оставили хутор, не залаял даже пес и во дворах было пусто, однако отец Леонтий уверенно остановил двуколку у последнего дома, спрыгнул на землю, и сразу из-за риги неслышно выскользнули двое с винтовками. Увидев священника, не опустили оружие, один остановился возле ограды, а второй сделал несколько шагов, направив штык в грудь отца Леонтия.
- Кто такие? - Осмотрел глазами всадников и приказал угрожающе: - Слезайте с коней!
Прапорщик с Иваном Ивановичем выполнили приказ сразу, это понравилось часовому с винтовкой, он подошел к ним, ощупывая внимательным взглядом.
- Я священник из Высокой Печи, - пояснил отец Леонтий, - и нас здесь должны ждать.
- Да вижу, не пономарь, - не совсем вежливо ответил часовой и спросил: - Оружие есть?
- Какое может быть оружие у духовного лица! - Возмущенно воскликнул отец Леонтий, но это не произвело впечатления на часового. Хитро подмигнул и сказал:
- Видели всякое... А у вас?- Обернулся к всадникам.
Иван Иванович покачал головой, а Вовк вытащил из внутреннего кармана пиджака наган, поднял на ладони и подал неохотно. Часовой повеселел и опустил винтовку.
- Проходите, - указал на крыльцо, - вас уже ждут.
В чисто убранной комнате за длинным столом, сбитым из бережно выструганных досок, сидел человек в военной гимнастерке с портупеей. Увидев отца Леонтия, он обошел стол и пожал священнику руку. Затем поздоровался с Иваном Ивановичем, смерил взглядом Вовка, и не сказал ничего - придвинул стул и сел на нем, как будто прапорщик мало интересовал его.
Вовк также придвинул себе стул, сел, свободно положив ногу на ногу и демонстрируя полную независимость. Это не очень понравилось мужчине в гимнастерке, потому сдвинул брови и спросил:- Как дела?
Этот вопрос не касалось никого конкретно, и инициативу взял на себя отец Леонтий:
- Дела наши утешительными пока назвать трудно. И вы, Владимир Антонович, знаете это не хуже нас. Здесь все свои, поэтому и говорю откровенно. Начинаем фактически на пустом месте, который раз уже начинаем, господа, и не можем не учитывать, что все предыдущие попытки оказались неудачными. Этот факт досадный, но он свидетельствует также о том, что сейчас за освободительное дело взялись люди закаленные, опытные и идейные, я бы сказал, элита, не отчаялась, а научилась на поражениях. Набралась опыта и ярости, так же ярости и ненависти к большевикам, которые испакостили нашу жизнь. Возможно, это наш последний шанс, может, я ошибаюсь и наше движение также не даст ожидаемого успеха, мы погибнем в смертельном поединке, - отец Леонтий выпрямился, как говорил проповедь прихожанам, глаза у него вспыхнули и голос зазвучал, как церковный колокол, - но я не вижу другого выхода: победа или смерть, отступать некуда, потому что сам факт отступления означает смерть, немного, может, медленную, чем в бою, но все же неизбежную.
Грунтенко не сводил с отца Леонтия глаз, и они сверкали иронически.
- Не надо быть таким категоричным, отче, - оборвал наконец священника. - Я еще хочу жить, и господа, если не ошибаюсь, также не спешат туда... Но правы, риск велик, и только действительно отважные люди становятся в наши ряды. - Сказав это, посмотрел на Вовка, и прапорщик понял.