С этим Вовк был абсолютно согласен. Он вышел в гостиную, увидел, как хозяйка крутится перед зеркалом, надевая модную соломенную шляпку, и пришел к выводу, что купец Чоколов в данном случае вкладывал свой капитал в явно неприбыльное, но достойное внимание дела. А учитывая то, что хозяйка тогда была моложе лет на десять или около того, этой Чоколовской операции можно было даже позавидовать.
Вероятно, Татьяна Филипповна поняла, что произвела на Вовка должное впечатление, потому что совершенно фамильярно поласкала его по щеке и еще сказала многообещающе:
- Не огорчайтесь, дорогой, я скоро вернусь. Обед у меня почти готов, а мое отсутствие компенсируют французские романы...
Дверь закрылась тихо, Волк замкнул их, как попросила хозяйка, еще на засов и цепочку и, не спеша, обошел квартиру. Две комнаты, однако просторные и солнечные, кроме гостиной - спальня с широкой кроватью, шкафом, комодом и туалетным столиком, заставленным хрустальными флакончиками. В гостиной везде бронзовые и фарфоровые статуэтки, Вовк не разбирался в них, и подумал, что ценные. Когда-то он видел такие в витринах магазинов и еще удивлялся, какой богач может заплатить за такую безделушку столько же, как за довольно приличное пальто или меховую шляпу. А у Татьяны Филипповны различных изысков хватило бы на целый гардероб изыскательной модницы: фарфоровые балерины в пачках, даже целая фарфоровая карета с лошадьми, лакеями и красавицей, выглядывающей из окна, совсем голые бронзовые женщины, но, удивительно, они не вызывали чувство стыда, даже понравились Петру, и он удивился этому, потому что, в отличие от многих, не признавал ничего постыдного и пытался пропускать мимо ушей непристойные шутки.
Кроме французских романов, в доме действительно не было никакой другой литературы. Вовк устроился на диване, однако даже разрекламированный Татьяной Филипповной французский адюльтер не смог развлечь его: уже через полчаса Петр сопел, положив на грудь раскрытую книгу, на обложке которой красавица в розовом платье поправляла выше колена черный чулок. Он спал сладко, но осторожно и сразу услышал стук в дверь. Посмотрел на часы - и удивился: проспал более трех часов! Вот что делает с человеком беспокойная и полная тревог жизнь... Стук повторился - как и договаривались с хозяйкой: два коротких удара и три с интервалом - Петр, протерев ладонью глаза, пошел открывать.
- Спали?- Сразу догадалась Татьяна Филипповна.
- И очень крепко, - признал Петр. - Долго будили?
- Только успела постучать, - успокоила его хозяйка и подала достаточно легкие корзины. - Заскочила еще на базар, купила свежих овощей и малины. Вам нравится малина?
- Сейчас мне нравится все съедобное, - ответил Петр. - И приготовленное вашими руками!..
- После обеда поедете в Голосеевский лес, - сообщила Татьяна Филипповна. - Лучше взять извозчика, потому что трамваи ходят редко. Вас ждут.
- Кто?..
- А вы спешите! - Смерила его взглядом хозяйка. - От круга, где трамвай разворачивается, два квартала. Переулок Тихий, два. Он и вправду тихий, сами убедитесь...
Переулок Тихий вел до самого Голосеевского леса, и осенью, вероятно, ветер носил по нему дубовые и кленовые листья. Дубы вплотную подступали к домам, в их кронах чирикали и пели многочисленные птицы. Райский уголок: в получасе езды на трамвае от центра Киева, но тут совсем патриархальное село, колодец с журавлем, и только жестяные номера на калитках свидетельствуют городские амбиции жителей.
Вовк заглянул через невысокий забор в сад, отделявший домик под зеленым железной крышей от улицы, и никого не увидел. Потрогал калитку - заскрипела жалобно, словно жалуясь на нерадивого хозяина, Петр подошел к дому. От калитки к крыльцу вела дорожка, обсаженная смородиновыми кустами, крупные ягоды висели на них, Вовк не удержался и сорвал несколько. Черная смородина всегда нравилась ему - прищурился от удовольствия, поднялся на несколько ступенек и чуть не столкнулся с мужчиной в белой рубашке, который стоял в приоткрытых дверях.
Петр отступил на шаг, но мужчина успокаивающе улыбнулся и спросил первый:
- От Татьяны?
- Да, Татьяна Филипповна назвала мне этот адрес.
- Проходите, - отступил человек.
Был он уже пожилой, далеко за сорок, с седыми висками, с определенно очерченным брюхом, однако еще не потерял формы - мышцы круглились под рукавами свежей и накрахмаленной рубашки.