Да и мужчины не святые. Этот Сергей, вероятно, уже играл не с одной девушкой - целовал и любовался. Только от мысли об этом Фроси стало жутко, она представила, как занимает Сергей девушку, чем-то похожую на насташковскую Зину, и гнев заполонил ее. Подумала: значит, ты, Фрося, действительно влюбилась - с первого взгляда и отчаянно, к тому же в красного командира, большевика...
И вновь почувствовала: мнение об этом не огорчило ее - пусть будет красный, пусть хоть сам черт, только бы похож на Сергея. Ведь, поспешила заверить себя, разве может дьявол так искренне улыбаться и излучать такой свет из глаз?
Хотя насташковский отец Амвросий утверждал, что дьявол так и называется дьяволом, что может выбирать любое подобие, влезть в душу человека, наслать на нее беду, затмить разум. И еще отец Амвросий намекал, что все красное, большевицкое - от дьявола.
Неужели Сергей?..
Но такие предположения почему-то не ложились бременем на сердце - ведь такому дьяволу можно отдать всю себя, чего же пугаться, когда же его взгляд согревает и наполняет душу радостью и счастьем.
А разве радость и счастье могут быть от дьявола?
Под вечер приехал отец. Он отказался от обеда, объяснив, что трапезничал в Семеновке, от него пахло самогоном, и он был в хорошем настроение, как всегда после хорошей рюмки. Снял пиджак и сапоги, растянулся под орехом, собираясь вздремнуть, но, увидев, как прихорашивается Фрося, спросил:
- К тетке?
Фрося решила не скрывать: все равно увидит ее с Сергеем, поэтому сообщила:
- На концерт в красноармейский клуб.
- Куда - куда? - Даже встал Иван Иванович.
- В клуб, говорю.
- Разве пустят?
- А меня пригласили.
- Кто?
Фрося кивнула на соседскую усадьбу.
- Сергей.
- Что за человек? Не тот ли красный офицер?
- А хоть бы и он!
- Обезумевшая? - Выпрямился Иван Иванович.
Фрося остановилась напротив отца, посмотрела ему прямо в глаза и будто выдохнула:
- Скажете: красный, и они все нас ненавидят?
- Разве не так?
Фрося засмеялась вдруг облегченно.
- Да они теперь почти все красные! А я Сергея люблю!
- Не смей и думать такое!
- Не могу, папа, люблю, и все. Пальцем поманит - пойду...
- Доченька, ты всегда была здравомыслящей!
- А теперь потеряла рассудок?
- Наверное, так.
- Нет, папа, вы же знаете меня, действительно люблю.
- Ты же поцелуями не удовлетворишься, давай правду друг другу говорить - не девочка уже. А если он не захочет только в глаза тебе смотреть. Предположим, сделает предложение тебе, возьмет замуж, а я нэпман, есть классово враждебный элемент для него, это теперь он думает, что я заготовитель райотдеда, но когда-нибудь непременно узнает, чем на самом деле занимаюсь.
- А вы, отец, оставьте это, - вдруг решила Фрося. - Бросайте дела с Гольдройзом, вам и зарплата заготовителя вполне хватит.
- Теперь точно убедился - с ума сошла! - Сдвинул брови Иван Иванович. - Люди вокруг такие дела делают, а я сижу дома, сложа руки?
- Так и делайте свои дела, - отчаянно бросила Фрося, - а я пойду к Сергею.
- Не быть этому! - Гневно сверкнул глазами Иван Иванович.
- Разве не знаете меня, отец? - Фроси вдруг сделалось легко, как будто сбросила с плеч тяжелый груз, который угнетал ее. - Мне же ничего не надо - ни денег, ни вашего золота.
Иван Иванович вспомнил, как легко отдала Фрося золотую награду следователю Таращанской милиции Форняку только за обещание выпустить на волю поручика Якубовича, и вздохнул сокрушенно.
- Еще не почувствовала, что такое деньги, - сказал уверенно. - В них власть, а власть - самое главное.
- Ошибаетесь, тату. - Вдруг Фрося как вся засветилась изнутри, жилка у нее на шее запульсировала и скулы обострились. Иван Иванович заметил это и почувствовал, что дочь впервые в жизни оттолкнула его, сделалась как чужая. - Не власть самое главное, а любовь. Как жить без любви ?
- А ненависть? - Неожиданно разозлился Тимченко. - Красные, большевики, голь, бедняки - все они стали нам напеперек, мне и тебе, дочка, забыла, как мы бежали из Почуек?
Фрося только покачала головой: нет, она не забыла. Тогда, в ту страшную ночь, ей казалось, не забудет никогда, с возрастом будет помнить и яростно ненавидеть всех, кто нанес ей боль и страдания. Но, оказывается, все прошло, и достаточно было приятной улыбки Сергея, чтобы обида и ненависть покинули ее.
- Ну и что?- Сказала беззаботно. - Жизнь, тату, видите, какая светлая, - обвела вокруг себя руками, словно действительно только осознала это: и терпкий запах ореховых листьев, и красные огоньки тюльпанов под домом, и бело - розовый цвет каких-то цветов, - и он все еще впереди, чего его ненавидеть?